это покажется небольшой суммой, 
но она гораздо выше, чем, скажем, рабочий зарабатывал за год.

Должна признаться, я не очень умею считать деньги. Многие гейши гордятся 
отсутствием наличных денег. Даже здесь, в Нью-Йорке, я живу так же. Хожу в 
магазины, в которых меня знают, где продавцы записывают все мои покупки, а 
когда в конце месяца приходит счет, я прошу своего помощника оплатить его. Так 
что вы видите, я до сих пор не могу сказать, сколько денег трачу или на сколько 
флакон духов стоит дороже, чем журнал. Поэтому мне меньше всего подходит 
рассуждать о деньгах. Тем не менее хочу сослаться на слова своего близкого 
друга, сказавшего мне – а он знал о чем говорил, потому что был Министром 
финансов Японии в 1960-е годы – деньги дешевеют с каждым годом, поэтому мизуаж 
Мамехи в 1929 году стоил гораздо больше, чем мой в 1935-м, хотя мой и составил 
одиннадцать тысяч пятьсот йен, а мизуаж Мамехи – семь или восемь тысяч йен.

Конечно, все эти рассуждения никого не волновали во время продажи моего мизуажа.
 Все считали, что я установила новый рекорд, и он держался до 1950 года, когда 
начинающей гейшей стала Кацумийо, с моей точки зрения – величайшая гейша 
двадцатого века. Хотя, учитывая мнение Министра финансов, настоящий рекорд 
оставался за Мамехой до 1960-х годов. Но независимо от того, кому принадлежал 
настоящий рекорд – мне, Кацумийо, Мамехе или даже Мамумицу в 1890-х годах, 
можете представить, как начали чесаться маленькие Мамины ручки, когда она 
услышала о рекордной сумме денег.

Нет сомнений, именно это подтолкнуло Маму удочерить меня. Плата за мой мизуаж 
оказалась более чем достаточной для возвращения всех моих долгов окейе. Если бы 
Мама не удочерила меня, некоторые из этих денег попали бы в мои руки. Можете 
себе представить чувства Мамы по этому поводу. Когда же я становилась дочерью 
окейи, мои долги переставали существовать, но все мои доходы шли в окейю, 
причем не только за мизуаж, но и все последующие.

Удочерение состоялось на следующей неделе. Мне уже однажды изменили имя, а 
теперь изменили и фамилию. В подвыпившем доме на морском берегу жила Сакамото 
Чио. Теперь меня звали Нитта Саюри.

Из всех важных моментов в жизни гейши мизуаж считается главнейшим. Мой 
состоялся в июле 1935 года, когда мне было пятнадцать лет. Все началось после 
обеда. Мы с Доктором Крабом выпили сакэ во время церемонии, связавшей нас 
вместе. Смысл этой церемонии заключался в том, что, даже если сам мизуаж 
завершится довольно быстро, Доктор Краб на всю дальнейшую жизнь останется моим 
партнером по мизуажу, хотя это и не дает ему каких-то особых привилегий. 
Церемония проходила в чайном доме Ичирики в присутствии Мамы, Анти, Мамехи, а 
также хозяйки Ичирики и господина Бэкку, моего костюмера. На меня надели 
наиболее официальную одежду начинающей гейши – черное платье с красным нижним 
бельем, цвет которого символизировал начало. Мамеха велела мне вести себя очень 
сдержанно, как будто у меня совсем отсутствует чувство юмора. Учитывая мое 
волнение, мне это было несложно сделать, когда я шла по коридору чайного дома 
Ичирики с длинным шлейфом моего кимоно, волочившимся по полу.

После церемонии мы все пошли в ресторан Китчо на обед. Обед также считался 
официальным мероприятием, поэтому я совсем мало говорила и еще меньше ела. За 
обедом Доктор Краб, вероятно, начал думать о том, что произойдет позже, и сидел 
со скучающим видом. Каждый раз, когда я смотрела на него, он сидел, уставившись 
в стол, как на деловой встрече.

После обеда господ