ую гейшу в полном обмундировании похрапывающей на скамейке.

Я поставила кастрюльки рядом с ней и разбудила ее, насколько могла деликатно.

– Тыква, я очень хочу попросить тебя сделать мне одолжение, но... боюсь, тебя 
не обрадует, когда ты услышишь какое.

– Не важно, – сказала она. – Меня уже ничто не может сделать счастливой.

– Ты присутствовала сегодня вечером при разговоре Хацумомо с Доктором. Боюсь, 
вся моя жизнь зависит от этого разговора. Видимо, Хацумомо что-то наговорила 
ему на меня, и теперь Доктор больше не хочет меня видеть.

Так же сильно, как я ненавидела Хацумомо, я хотела узнать, что она сделала этим 
вечером. Правда, мне было очень неудобно обсуждать этот вопрос с Тыквой. 
Неожиданно несколько слезинок выкатилось на ее большие щеки, как будто она 
копила их долгие годы.

– Не знаю, Чио-сан! – сказала она, доставая из-за пояса носовой платок. – 
Понятия не 
имею!
– Но почему все переменились ко 
мне?
– Она совершает какие-то поступки без определенной цели, только для того, чтобы 
обидеть людей. И самое неприятное, что я восхищаюсь ею и хочу быть похожа на 
нее. Но я ненавижу ее! Никого в жизни я не ненавидела сильнее.

Желтый носовой платок Тыквы был испачкан белым тональным кремом. Если раньше 
она напоминала кусок льда, начавший плавиться, то теперь стала похожа на 
грязную лужу.

– Тыква, послушай меня, пожалуйста, – сказала я. – Я бы не просила тебя об этом 
одолжении, если бы у меня был другой выход. Но я не хочу оставаться служанкой 
всю свою жизнь, а это произойдет, если Хацумомо победит в этой игре. Она не 
остановится, пока не поймает меня, как таракана, под своей ногой. Я имею в виду,
 что она раздавит меня, если ты не поможешь мне убежать.

Тыкве показалось это забавным, и мы обе начали смеяться. Она то смеялась, то 
плакала, а я взяла ее носовой платок и попыталась поправить макияж на ее лице. 
Меня так тронул вид Тыквы, моей бывшей подруги, что мои глаза тоже увлажнились, 
и в конце концов мы крепко обнялись.

– О, Тыква, твой макияж превратился в месиво.

– Ничего, – сказала она мне.– Я скажу Хацумомо, что ко мне на улице подошел 
пьяный и провел носовым платком по лицу, а я ничего не смогла предпринять, 
потому что держала в руках две кастрюли с лапшой.

Я не ожидала услышать от нее еще что-нибудь, но наконец она тяжело вздохнула.

– Я хочу помочь тебе, Чио, – сказала она, – но я уже слишком долго отсутствую, 
и Хацумомо может пойти меня искать, а если она застанет нас вместе...

– Я хочу задать тебе всего несколько вопросов, Тыква. Скажи мне только, как 
Хацумомо выяснила, что я развлекаю Доктора в чайном доме 
Щире?
А, это? – сказала Тыква. – Несколько дней назад она попыталась подразнить тебя 
Немецким Послом, но ты, казалось, не обращала на нее внимания. Ты выглядела 
такой спокойной, что она догадалась о существовании у вас с Мамехой какого-то 
тайного плана. Поэтому она пошла к Авайюми в Регистрационный Офис и спросила, в 
каких чайных домах вы проводили время. Когда она услышала, что среди них есть 
Щире, то мы в тот же вечер отправились туда, чтобы встретиться с Доктором. Мы 
побывали там дважды, прежде чем застали его.

Очень немногие мужчины посещают Щире. Поэтому Хацумомо сразу же подумала о 
Докторе Крабе. Как я теперь начинала понимать, в Джионе он имел славу 
«специалиста по мизуажу». Как только Хацумомо подумала о нем, она сразу же 
поняла план Мамехи.

– Но что она сказала ему сегодня вечером? Когда вы ушли, он даже не стал 
разговаривать с нами.

– Ладно, – сказала Тыква, – они какое-то время разговаривали, и вдруг Хацумомо 
вспомнила историю. Начиналась она так: «Одна молодая начинающая гейша по имени 
Саюри, живущая в моей окейе...» Когда Доктор услышал твое имя, он привстал, 
словно укушенный пчелой, и сказал: «Ты знаешь ее?» На что Хацумомо ответила: 
«Конечно, Доктор, я знаю ее. Ведь она живет в моей окейе». Затем она сказала 
что-то еще, уже не помню, а потом: «Я не должна говорить о Саюри, потому что 
боюсь раскрыть ее секрет».

Услышав это, я похолодела. Уверена, Хацумомо придумала что-то ужасное.

– Тыква, так что это за 
секрет?
– Хацумомо сказала ему, что рядом с окейей жил один молодой человек и вы друг 
другу очень нравились. Она же не хотела открывать этот секрет, потому что Мама 
очень строга в отношении любовников. Хацумомо сказала, что позволяла вам быть 
вместе в ее комнате, когда Мама отсутствовала. После чего она говорила что-то 
вроде: «О, Доктор, я не должна была вам всего этого говорить! Если это дойдет 
до Мамы, мне несдобровать». Доктор сказал, что очень благодарен Хацумомо за ее 
рассказ