за стол, она расправила свое кимоно, сузила глаза, выражая 
тем самым свое недовольство, и сказала 
мне:
– Итак, Саюри, что именно ты сказала 
Хацумомо?
Мамеха-сан, после всех этих трудов... Уверяю вас, я никогда бы не сделала 
ничего, что помешало бы мне воспользоваться представившимся шансом.

– Доктор уже явно не принимает тебя в расчет, как будто ты пустой мешок. 
Уверена, этому есть какая-то причина, но мы не сможем узнать о ней до тех пор, 
пока не выясним, что Хацумомо сказала ему сегодня вечером.

– Но как это 
возможно?
– При разговоре присутствовала Тыква. Ты должна спросить у нее.

Я совсем не была уверена, что Тыква станет со мной разговаривать, но сказала, 
что попробую, и Мамеху, казалось, это устроило. Она встала и собралась уходить, 
но я не вставала до тех пор, пока она не обернулась и не позвала меня.

– Мамеха-сан, могу я задать один вопрос? – спросила я. – Теперь Хацумомо знает, 
что я проводила время с Доктором, и, вероятно, она знает почему. Доктор Краб, 
конечно же, тоже знает почему. Вы знаете почему. Даже Тыква, возможно, знает 
почему! Я единственный человек, кто не знает. Не будете ли вы так добры 
объяснить ваш план.

Мамеха выглядела так, словно стеснялась меня, и долго смотрела куда угодно, но 
только не на меня. В конце концов, она вздохнула и снова села за стол, чтобы 
объяснить мне то, что я очень хотела знать.

– Ты прекрасно знаешь, – начала она, – что Учида-сан смотрит на тебя глазами 
художника. Доктора интересует нечто другое, это же интересует и Нобу. Знаешь ли 
ты, что означает «бездомный 
угорь»?
Я совершенно не представляла, о чем она говорит, и сказала об этом.

– У мужчин есть что-то вроде... ну хорошо, «угря», – сказала она. – У женщин 
этого нет. Он располагается...

– Думаю, я догадываюсь, о чем вы говорите, – прервала ее я, – но я не знала, 
что это называется угрем.

– На самом деле это не угорь, – продолжила она. – Но, представляя это угрем, 
гораздо легче понять весь механизм. Поэтому давай будем считать это угрем. Итак,
 этот угорь всю свою жизнь пытается найти дом. А как ты думаешь, что есть у 
женщины внутри? Пещера, в которой любит жить угорь. Это пещера, из которой 
каждый месяц вытекает кровь, когда «облака заслоняют луну», как мы иногда 
говорим.

Я прекрасно понимала, что Мамеха имеет в виду под облаками, заслоняющими луну, 
столкнувшись с этим уже несколько лет назад. Когда это произошло в первый раз, 
я так запаниковала, словно, чихнув, обнаружила кусочки своих мозгов в носовом 
платке. Я думала, что умираю, пока Анти не застала меня стирающей кровавую 
тряпку и не объяснила, что кровотечения – часть жизни женщины.

– Может быть, ты не слышала этого об угрях, – рассказывала Мамеха, – но они 
территориальны. Найдя пещеру, они какое-то время осваивают ее... пытаясь 
убедиться, что она хороша для них. А когда они убеждаются в этом, то метят 
пещеру, как свою территорию... плевком. Я понятно 
объяснила?
Если бы Мамеха объяснила все, как есть, то я, конечно, была бы шокирована, но 
по крайней мере легче бы все это переварила. Несколько лет спустя я выяснила, 
что Мамехе все так же объяснила ее старшая сестра.

– С этого момента многие вещи покажутся тебе очень странными, – продолжала 
Мамеха, как будто то, что она рассказывала до этого, таким не было. – Мужчины 
очень любят этим заниматься. На самом деле даже очень любят. Некоторые мужчины 
большую часть времени посвящают поиску пещер, в которых могли бы жить их угри. 
Особенно им нравится посещать пещеры, в которых до них еще никто не побывал. 
Понимаешь? Это называется мизуажем.

– Что называется 
мизуажем!
– Когда женскую пещеру впервые посещает угорь. Вот, что мы называем мизуажем.

«Мизу» означает «вода», а «аж» – «поднять» или «поместить», поэтому дословно 
термин мизуаж означает «поднимающаяся вода» или «поместить что-то на воду». 
Если вы спросите у трех гейш, откуда взялся этот термин, никто из них не 
ответит на вопрос.

– Думаю, ты догадываешься, почему Доктор любит бывать в Джионе, – продолжала 
Мамеха. – Он получает очень много денег от своего госпиталя. Часть денег он 
тратит на содержание своей семьи, а остальные – на поиски мизуажа. Думаю, тебе 
будет интересно узнать, что ты как раз тот тип молодой девочки, который ему 
нравится больше всего. Я это точно знаю, потому что сама оказалась одной из них.

Как я позже узнала, за год или за два до моего приезда в Джион Доктор Краб 
заплатил рекордную сумму денег за мизуаж Мамехи – семь или восемь тысяч йен. 
Сейчас эта сумма не кажется такой огромной, но в то время даже Мама, все мысли 
которой поглощали деньги или то, как бы заработать их побольше, только раз или 
два в своей жизни видела такие деньги. Мизуаж Мамехи стоил так дорого отчасти 
благодаря ее известности, а отчасти – по причине, о которой она рассказала мне 
в тот вечер. Два очень богатых человека хотели стать ее партнерами по мизуажу. 
Одним из них был Доктор Краб, другим – бизнесмен по имени Фуджикадо. Обычно 
мужчины в Джионе не соперничали в таких вещах. Как правило, они знали друг 
друга и легко договаривались обо всем. Но Фуджикадо жил в другой части страны и 
лишь изредка приезжал в Джион. Ему было безразлично, обидит он Доктора Краба 
или нет. А Доктор Краб, имевший аристократическую кровь, ненавидел нуворишей, 
врод