это было 
невозможно.
     Однако если мне не удастся сесть в этот поезд, то было совершенно ясно, 
что я вообще не 
смогу уехать. Ведь на следующий поезд толкучка будет еще ужаснее. Мне во что бы 
то ни 
стало нужно уехать сейчас. Уже не было сил еще раз выстаивать очередь за 
билетом. Я 
решительно стала пробиваться к тамбуру.
     - Поосторожней, а то еще свалишься вместе с малышом. - Дюжий мужчина лет 
пятидесяти крепко держал меня за лямки. Поезд постепенно набирал ход. Несколько 
раз я 
действительно чуть было не сорвалась, но мужчина не выпускал меня. Постепенно 
мне удалось 
взобраться по ступеням и устроиться так, чтобы я могла уже самостоятельно 
стоять.
     Внутри вагона невозможно было пошевельнуться. Малышу у меня на спине 
хотелось 
писать. Разумеется, в каждом вагоне был туалет, но так как людей там набилось 
как сельдей в 
бочке, туда нельзя было добраться. Кроме того, мной владела одна мысль: как бы 
не упасть с 
тамбура. Поэтому мне даже в голову не пришло, что нужно отнести его в туалет.
     Рыночные торговцы везли с собой огромные корзины и торбы. Их предводители 
время от 
времени подавали команды. Среди них было также много женщин, очень внушительных,
 
выглядевших даже покрепче мужчин.
     Хорошо, что я послушалась давешнего совета дежурного по вокзалу и осталась 
в тамбуре. 
Нам также повезло, что не было дождя и не дул промозглый ветер.
     Мы, изрядно измотанные дорогой, добрались до вокзала Симбаси. Любезный 
мужчина 
осведомился, куда я направляюсь.
     - В восточный район Накано, - ответила я.
     - А мне нужно в район Синдзюку, так что мы могли бы поехать вместе.
     Когда мы сошли с перрона вокзала Симбаси, нам открылось одно пепелище. Я 
растерялась, но тут заметила многочисленные наскоро сколоченные прилавки, 
теснящиеся 
рядом с вокзалом. Они были примерно полутора метров шириной и покрыты 
тростником, а те, 
что получше, имели стены из стружечных плит. Некоторые даже обзавелись пологом.
     На прилавках продавали мучные колобки, сардины, лапшу, тушеный сладкий 
картофель, 
жареные потроха, сакэ, водку, пиво и сладкий бобовый суп. Сардины стоили шесть 
йен, а 
сладкий суп за десять йен отдавал горечью и имел привкус сахарина.
     220
     Тогда многие отведавшие сакэ или водки с метиловым спиртом слепли.
     Перед прилавками было многолюдно, особо толпились вокруг лавок с припасами.
 Там же 
располагались прилавки, торгующие рабочими рукавицами, шерстяными одеялами, 
обувью и 
всякой иной утварью.
     Люди заглатывали свои мучные клецки и лапшу почти со зверским выражением 
голода на 
лице. Эти голодные лица врезались мне в память, ведь в деревне подобных лиц не 
было. 
Конечно, и нам приходилось довольствоваться болотными улитками и ботвой батата, 
но таких 
изголодавшихся лиц там не было.
     Мужчина сел со мной на скамейку, расположенную в наиболее удобном месте. 
Сзади 
располагался туалет в виде ямы с положенным сверху бревном. Когда я вернулась с 
этого 
шаткого сооружения, наш спутник принес рисовый суп, который дымился на столе. 
Миска 
стоила десять йен. Как было вкусно! Малыш оживился. Ведь в деревне было очень 
спокойно, 
он видел там одни и те же лица. Теперь же он с любопытством озирался вокруг.
     Любезный мужчина рассказал, что он эвакуировался с семьей в Адзиро и его 
жена с двумя 
детьми все еще находилась там. Он один приехал в Токио, чтобы найди 
какую-нибудь работу 
на стройке.
     Я рассказала, что моего мужа перевели работать в Бирму, и я не знаю, жив 
ли он еще, и 
поэтому хочу узнать у властей его местонахождение.
     Мужчина еще два раза заказывал суп, и, когда платила я, он постоянно 
извинялся. Его