ему. Он 
оказывал ему поддержку как в профессиональном, так и в личном плане, и вот 
однажды я 
сопровождала К. в тот особняк. Старик любил разглагольствовать. Судя по моему 
первому 
впечатлению, он был крайне изворотлив и не вызывал особого доверия. Тем не 
менее, он тотчас 
предложил нам свой вариант выхода.
     - Я постараюсь убедить твою жену, только наберитесь терпения. Если вы 
действительно 
любите друг друга, я даю слово, что найду решение. Только вот четверо детей не 
шутка. 
Возьмете ли вы детей к себе? Или же каждый оставит у себя по паре? Но это мы 
еще 
обговорим.
     Я рассказала ему, что у меня самой есть ребенок. Если детей К. буду 
воспитывать я, то 
обращаться с ними буду как со своими собственными детьми, даже если это 
отразится на моем 
сыне. Такова была моя точка зрения.
     Но хитрый старик говорил также и с женой К.:
     - Я позабочусь, чтобы он порвал с этой женщиной.
     Просто он говорил то, что все хотели слышать. Мое первое впечатление 
оказалось 
верным.
     В любом случае я тогда жила лишь ради К. и была безмерно счастлива. Я 
застегивала ему 
рубашку, завязывала галстук и надевала носки. Прежде я никогда подобного не 
делала. Скорее 
я сама нуждалась в поддержке и любила, когда мужчины что-то делали ради меня. 
Теперь же 
все было иначе.
     Я души в нем не чаяла. Моя страстная любовь заставляла меня выказывать, 
как много он 
для меня значит. Я ежедневно провожала его на работу до самой подземки. Когда 
он проходил 
через турникет, меня охватывало тяжелое чувство, как будто я его больше не 
увижу.
     Когда я была замужем за дипломатом, то не задумывалась над тем, сколь 
важно 
положение замужней женщины, но с той поры, как познакомилась с К., даже сама 
поразилась, 
насколько беспокоило меня то, что я не была с ним официально расписана.
     Мне казалось невероятным, как это я, отличающаяся большим самоуважением, 
стала 
считаться с мнением его сослуживцев и позволила запугивать себя ночными 
телефонными 
звонками. Уже одна мысль о расставании с ним была подобна ножу в сердце.
     Однажды с одной четой геологов из ставки главного командования мы пошли в 
заведение 
"Рюко-тэй" в районе Янагибаси, чтобы показать им устраиваемый там фейерверк. Я 
ради 
удобства, поскольку мы стояли рядом, представила нас как господина и госпожу К.
     Вокруг было много иностранцев, и все обращались ко мне как к госпоже К.
     Но спустя некоторое время появилась уже упомянутая переводчица и прямиком 
направилась к нам.
     Все могли слышать, что та говорила.
     - Эта женщина вовсе не госпожа К. Она его любовница. Почему вы называете 
ее 
госпожой К.? То, что он берет с собой на официальные встречи и любовницу, по 
отношению к 
вам является проявлением неучтивости, - стала громко жаловаться та по-английски.
 Мне было 
так нестерпимо стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю.
     Но наша гостья госпожа Морфи заступилась за меня.
     - Супруга или нет, это совершенно неважно. Она была сегодня 
обворожительной 
хозяйкой и всем нам очень пришлась по душе, будь она госпожой К. или нет, - 
сказала она 
прямо.
     Моя обидчица замялась и отошла.
     В те дни я пережила много неприятного, и, оставаясь наедине с возлюбленным,
 бывала 
или несказанно рада, или же смертельно огорчена, так что меня захлестывало то 
чувство 
счастья, то отчаяния. Это было ни на что не похожее время.
     Я написала бесчисленное число прощальных писем (ибо не могла высказать все 
это 
вслух), которые хотела оставить ему у себя дома, продолжая, тем не менее, 
лихорадочно ждать