более вероятна, чем подложность, то подлинность ретринских предметов и надписей 
на них подвергается сомнению многими исследователями. Здесь следует упомянуть 
таких сторонников подлинности ретринских памятников, как братья Гримм и Ян 
Коллар, неожиданная кончина которого сделала невозможным готовившееся в 1852 г. 
под личным покровительством Ее Императорского Высочества Вел. Княжны Елены 
Павловны издание труда по данному предмету. Отметим также, что вопрос 
подлинности или поддельности предметов из Ретры (по крайней мере, 
опубликованных А.Г.Машем в 1771 году27) поднимается в настоящее время только в 
России. Европейские же исследователи в своем большинстве предпочитают следовать 
вердикту специальной комиссии, в течение двух лет изучавшей этот вопрос и 
постановившей, что предметы - подлинные. 
    Согласно существующим представлениям, бронзовые изображения богов и 
ритуальные предметы из Ретринского храма были найдены в земле деревни Прильвиц 
в конце XVII века. Значительно позднее их приобрел некто Андреас Готтлиб Маш, 
описал и заказал гравюры. Эти материалы были изданы им в 1771 в Германии. Его 
книга содержит гравюры более, чем шести десятков скульптур и других предметов. 
Вся коллекция Маша была вновь утеряна28, а позже одна "партия" предметов из 
Ретры всплыла и была опубликована Потоцким29. 
    Все предметы из Ретринского храма были оплавлены; на их поверхности - судя 
по гравюрам - четко различимы многочисленные рунические надписи, выполненные 
рунами, многие из которых - как и многие из микоржинских рун - не находят 
аналогов в младших германских алфавитах. 
    Если принять, что сами ретринские предметы подлинны, то и тогда вопрос о 
подлинности надписей на них остается открытым. Существуют доводы, 
свидетельствующие как в пользу их поддельности, так и в пользу подлинности. 
Важным доводом, говорящим о поддельности надписей, является самый их вид. Можно 
ли допустить, что жрецы храма Ретры вдоль и поперек исписали изображения своих 
богов рунами?30 Проще было бы предположить, что надписи выполнены значительно 
позднее, уже поверх оплавления, с целью повысить продажную стоимость 
изображений. 
    С другой стороны, ряд фактов говорит о противоположном. Можно однозначно 
утверждать, что надписи не являются бессмысленным набором знаков; человек, 
резавший эти руны, - независимо от того, был ли он древним жрецом или случайным 
владельцем - этот человек был хорошо знаком с руническим искусством. Необходимо 
указать на то, что ряд использованных рун (№№ 8, 18, 25) встречаются 
относительно редко, и, что важно, принадлежат к одному и тому же стилю (один из 
датских вариантов младших рун). Этот факт указывает на то, что руны, нанесенные 
на изображения, не случайны и представляют некую обособленную традицию. Кроме 
того, как уже упоминалось, ряд знаков отсутствует в известных рунических 
алфавитах, но присутствует в надписях на Микоржинских камнях. 
    Нужно также отметить, что "поддельность" и "подлинность" надписей на 
изображениях в данном случае являются понятиями относительными. Даже если 
предположить, что руны были нанесены уже после обнаружения изображений, в XVII 
или XVIII веках, сказанное абзацем выше остается в силе, и перед нами - так или 
иначе - образчик некоего западнославянского рунического стиля, родственного 
микоржинскому или прямо совпадающего с ним.31 
    Среди значительного количества надписей однозначно могут быть прочитаны 
только две, постоянно повторяющиеся: RHETRA и RADEGAST.
    Тот факт, что последнее имя мы встречаем именно на тех скульптурах, которые 
мы скорее всего сочли бы изображениями Радегаста, опять-таки свидетельствует о 
том, что если резчик и не был жрецом храма, то был-таки осведомлен в 
эзотерической традиции лютичей. 
    Общее количество памятников, надписи или знаки на которых выполнены 
вендскими рунами, довольно велико. Так, Лецеевский приводит целый ряд весьма 
интересных памятников, в большинстве своем представляющих рунические надписи на 
польских камнях32. Уникальный памятник - так называемый Краковский медальон - 
упоминается, помимо Лецеевского, также Пекосинским (1897), Пржиборовским (1873) 
и вслед за ними - Ягичем (1911). Последний полагал медальон фальшивкой, приводя 
в пользу этого весьма и весьма странный довод: якобы данный памятник не может 
быть подлинным, поскольку скандинавские рунологи (не владеющие славянскими 
языками) не смогли перевести надпись на нём. Пскосинский и Лецеевский, напротив,
 считали медальон безусловно подлинным; к такому же мнению склоняемся и мы. 
      
    
    Сравнительная таблица ретринских, микоржинских и младших скандинавских рун 
по А.Платову.     Завершая этот небольшой обзор, нам хотелось бы сказать 
несколько слов и о самых "свежих" по возрасту свидетельствах использования рун 
славянами. Речь идет о рунических или околорунических памятниках, тяготеющие к 
беломорскому ареалу и датируемые XIX-XX веками. Сейчас сложно судить о том, 
насколько правомочно объединять эти памятники в одну группу33, но гораздо более 
важной является сама констатация бытования живой рунической или околорунической 
традиции у поморов еще в начале текущего столетия. 
    Первоначальными предпосылками для выделения самостоятельной "беломорской 
группы" послужил факт использования необычных рунических знаков в деревянных 
карельских, рунических календарях. Один из них - петрозаводский рунический 
календарь хранится в настоящее время в Петрозаводском Историко-архитектурном 
музее, куда он поступил в двадцатые годы текущего столетия из д.Вокпавелек 
(Кемский район)34. Календарь представляет собой деревянный посох общей длиной 1,
5 м с рукоятью, в сечении образует квадрат 3x3 см. Рунические знаки календаря 
необычны и представляют собой нечто среднее между германскими рунами и буквами