образом, целое абсолютно не движется и не изменяется, но внутри него каждая 
частица находится постоянно в состоянии движения и изменения; каждая частица в 
одно и то же время изменяема и неизменяема, лична и безлична. Это - наше 
понятие о вселенной, движении и Боге, и это то, что разумеется под словами: "Ты 
- Тот". Олицетворенный человек забывает свое происхождение, подобно воде, 
поднимающейся из океана, забывающей откуда она произошла и думающей, что всегда 
была отдельна от него. Так и мы, как личные, разделенные существа, забываем 
свою истинную природу; и монизм учит нас, что мы должны отвергнуть эти 
разделения и прежде всего понять, что мы такое. Мы - то Бесконечное Существо, 
та самая Душа, похожи на воду, исходящую из океана, получившую в нем свое бытие 
и составляющую, в действительности, одно с океаном, потому что бесконечная 
масса существующей энергии вся принадлежит вам и мне, так как вы и я, и всякое 
существо представляем собою множество каналов и путей, чрез которые проявляется 
бесконечная действительность. Вся масса изменений, которую мы называем 
эволюцией - в действительности не что иное как душа, проявляющая эту 
бесконечную энергию, и мы не можем остановиться нигде по сю сторону 
бесконечного. Мы обладаем бесконечной силой, существованием и блаженством; и 
они не приобретаются нами, но составляют наше предвечное достояние, которое мы 
должны только проявить.
Эта великая идея вытекает из монизма и одна из весьма трудных для понимания. Я 
знаю по личному опыту, что с самого моего детства все меня окружающие 
проповедовали слабость: с самого моего рождения говорили, что я слабое существо.
 Поэтому мне теперь очень трудно понять мою силу. Но путем анализа и 
рассуждения я пришел к заключению, что должен узнать мои силы и способности, и 
это мною сделано. Откуда получается все знание, какое есть в этом мире? - Оно в 
нас. Покажите мне хотя крупицу знания вне нас. В материи его нет; оно только в 
человеке. Никто никогда не создавал знания; его только открывали, приносили 
изнутри. Оно там. Огромный баньян, покрывающий собою мили почвы, был прежде в 
маленьком семечке, в котором и заключалась вся масса энергии баньяна. Самый 
гигантский ум, какой только мы знаем, мог лежать свернутым в клетке 
протоплазмы; почему же там не могла быть и бесконечная энергия? Мы знаем, что 
это так. Это может казаться парадоксом, но это верно. Все мы произошли от 
клетки протоплазмы, и все маленькие силы, какие у нас есть, были свернутыми там,
 Вы не можете сказать, что они добыты из пищи, потому что, какую бы высокую 
гору вы ни нагромоздили из пищи, никакой силы из нее не выйдет. Энергия была в 
клетке, в потенциальном состоянии, но все же была, также как и бесконечная Сила 
в душе человека, хотя бы он и никогда не знал о ней, Вопрос только в том, чтобы 
сознать ее. Этот бесконечный гигант как бы медленно поднимается, просыпается и 
начинает сознавать свою силу; и по мере того, как он сознает ее, его оковы 
ломаются, цепи с треском распадаются, и наступает день, когда бесконечное 
сознание возвращается к нему, и он встает во весь свой гигантский рост, полный 
силы и мудрости. Будем же все помогать наступлению этого дня.
Практическая Веданта
Часть IV
До сих пор мы рассматривали, главным образом, понятия общие, мировые; сегодня я 
постараюсь познакомить вас с идеями Веданты об отношении к этим понятиям 
понятий частных.
Мы уже видели, что в более ранних дуалистических формах учений Вед встречается 
подробное описание личной души, особой для каждого существа. Много теорий 
создалось относительно этой души, отдельной для каждого индивидуума; но главный 
спор происходил между древними буддистами и ведантистами, из которых последние 
верили в существование такой самостоятельной души, первые же решительно это 
отвергали. Подобный же спор, как я упоминал вам раньше, был в Европе 
относительно субстанции и свойств; одна сторона находила, что позади 
различаемых нами свойств есть нечто, существующее от них независимо, называемое 
субстанцией, относительно которой свойство есть нечто придаточное; другая - 
отрицала существование такой субстанции как совершенно ненужной, так как 
свойства могут быть предполагаемы сами по себе. Наиболее древняя идея о душе 
основана, без сомнения, на самотождественности, на том, что мое я вчера было 
тем же, что мое я сегодня, и мое я сегодня будет тем же я завтра; что, несмотря 
на все изменения, какие могут произойти в моем теле, я все-таки верю, что я тот 
же самый. Это, по-видимому, главный аргумент у тех, кто верит в ограниченную, 
но тем не менее совершенно цельную индивидуальную душу.
Древние Буддисты отвергают необходимость такого допущения. Они выставляют 
аргумент, что все, что мы знаем, и все, что можем знать, - это изменения. 
Допущение неизменяющейся и не могущей изменяться субстанции излишне; и затем, 
говорят они, если бы даже действительно существовало такое неизменное основание,
 мы никогда не были бы в состоянии ни познать его, в каком бы то ни было смысле 
слова, ни составить о нем какое-либо понятие. То же разногласие вы найдете в 
настоящее время в Европе, между верующими и идеалистами, с одной стороны, и 
новейшими позитивистами и агностиками - с другой. Одни - представителем которых 
был Герберт Спенсер - верят, что есть нечто неизменяющееся, что мы схватываем 
как бы проблеск чего-то неизменного. Другие - новейшие последователи Конта и 
агностики - не признают этого. Те из вас, кто интересовался несколько лет назад 
полемикой между Гаррисоном и Гербертом Спенсером, могли видеть то же самое 
старое разногласие: одна партия стоит за субстанцию позади изменяющегося; 
другая - отвергает необходимость такого допущения. Одни говорят, что мы не 
можем представить себе изменения, не представляя в то же время чего-нибудь 
неизменяющегося; другие утверждают, что последнее совсем не нужно; что мы 
способны понимать только изменяющееся, неизменяющегося же не можем ни знать, ни