дождей 
кажутся мне сотней лет, такое горе причиняет мне разлука с Ситой. Словно птица 
чакравака, она последовала со мной в лес, устрашающее одиночество в диких чащах 
Дандаки этой юной женщине казалось восхитительным садом. Лишившийся царства, 
изгнанный, я тоскую в разлуке с моей возлюбленной, но Сугрива не выражает 
жалости ко мне, о Лакшмана! <Без поддержки, без царства, враждуя с Раваной, 
несчастный, изгнанный этот влюбленный царевич просит у меня прибежища>, - так 
скажет Сугрива, о друг мой. Упрямый царь обезьян презирает меня, повергающего 
врагов. Назначив срок поисков Ситы и согласившись помочь, этот лжец, достигнув 
своего, забыл о данном обещании. Иди в Кишкиндху и от моего имени скажи 
нечестивому Сугриве, рабу семейного счастья: <Тот, кто возрождает надежду в 
страждущих, но, приняв служение, не исполняет обещанного, является самым падшим 
среди людей этого мира. Однако доблестный воин, во имя добра или зла верный 
данному слову, считается героем. Даже хищники не станут есть мясо неблагодарной 
твари, которая, достигнув своих целей, не желает помочь друзьям. Наверное, ты 
жаждешь увидеть сияние моего крепкого золотого лука, подобного яркой вспышке 
света, который уже натянут, готовый к бою. Потом ты услышишь смертельный звон 
натянутой тетивы, напоминающий удар грома. Знай, что это я в гневе стою на поле 
битвы>. Напомни ему о моей славной доблести, о знаменитый царевич, мой верный 
спутник, будет странно, если он не одумается. О воин, низвергающий вражеские 
города, царь плавагов, добившись исполнения своих желаний, больше не помнит о 
назначенном сроке и пребывает во власти чувственных утех, не сознавая, что 
прошло четыре месяца. Наслаждаясь вином и развлекаясь со своими министрами и 
супругой, Сугриве нет дела до нас, охваченных беспокойством. Иди и обратись к 
нему, о доблестный герой, сообщи о нашем недовольстве. Дай ему понять, что я 
разгневан, и скажи: <Врата смерти, принявшие Бали, еще открыты! О Сугрива, 
сдержи свое слово, а иначе ты последуешь за своим братом! Твой брат умер один, 
сраженный моей стрелой, но тебя вероломного я уничтожу вместе со всем твоим 
родом!> О величайший среди людей, передай ему мою волю, нам нужно спешить, о 
царевич
Скажи ему: <исполни обещание, которое ты дал мне, о царь обезьян. Помни, что 
добродетель вечна, а иначе, сегодня же расставшись с жизнью, ты окажешься в 
пасти смерти, куда тебя отправят в поисках Бали мои стрелы!> Лакшмана смотрел 
на измученного горем старшего брата в приступе ярости. Отважный потомок славной 
династии Ману был глубоко расстроен и возмущен поведение царя обезьян. 

Глава 31 
Лакшмана отправляется в Кишкиндху 

Царский сын обратился к своему старшему брату, нежному, ласковому, но глубоко 
печальному несмотря на веселый нрав: - Эта обезьяна - нецивилизованное создание.
 Он не усматривает связи между заключенным с тобой дружественным союзом и 
обретенными с твоей помощью благами. Ясно, что он не сможет долго наслаждаться 
счастьем царя обезьян. Он не спешит исполнить долг перед другом и по глупости 
превратился в раба семейного счастья. Поэтому пусть он умрет, отправляясь вслед 
за Бали. Трон нельзя доверять тому, кто лишен добродетели. Я не в силах 
сдержать неистового гнева! Я немедленно убью вероломного Сугриву! С этого дня 
сын Бали вместе с вожаками обезьян поможет нам в поисках царевны! Рама 
благоразумно остановил Лакшману, который с луком в руках уже готов был 
исполнить свои слова и жаждал боя: - Герои. Подобны тебе в этом мире не 
совершают такого греха (1.251)! Воин, благородно сдержавший порыв гнева, 
считается величайшим из героев. Не порочь своей чистой души, о Лакшмана! 
Возроди в своем сердце былую радость союза с Сугривой. Говори с ним сдержанно, 
избегая резких выражений и принимая во внимание его проволочку. Вняв совету 
старшего брата, доблестный Лакшмана отправился в город Кишкиндху. Мудрый и 
добродетельный, он всем сердцем желал сделать брату приятное. Полный 
негодования вошел Лакшмана в город обезьян, сжимая в руках свой могучий как у 
Индры лук, огромный, словно высокая гора Мандара. Преданный интересам Рамы, 
Лакшмана равный Брихаспати, размышлял, как он обратится и ответит Сугриве. 
Полный гнева за брата, Лакшмана стремительно приближался к цели, подобно 
надвигающейся буре, с корнем вырывая шалу, талу, ашвакарну и другие деревья, 
встречавшиеся ему на пути, словно огромный слон, под ногами которого крушатся 
горы и скалы. Наконец этот тигр в роду Икшваку увидел великолепный город царя 
обезьян, неприступную Кишкиндху, раскинувшуюся в недрах скалы и полную 
доблестных воинов. С дрожащими от гнева губами Лакшмана увидел огромных с виду 
обезьян, обходивших город. Заметив этого героя, обезьяны, подобные слонам, 
стали готовиться к бою, срывая верхушки скал, поднимая валуны, выламывая 
деревья. Гнев Лакшманы вспыхнул с новой силой, подобно пылающей жаровне, и 
сотни обезьян разбежались во все стороны от разъяренного воина, подобного богу 
смерти в час разрушения мира. Вожаки пришли во дворец Сугривы сообщить ему о 
появлении Лакшманы и его гневе, но царь обезьян, в это время развлекаясь с 
Тарой, не придал значения словам тех львов среди обезьян. По приказу министров 
обезьяны с шерстью, ставшей дыбом, огромные, как горы, слоны или облака, 
высыпали из города. Наводящие ужас своими ногтями и зубами, тигриными пастями, 
они заняли свои места. Многие из них обладали силой десяти слонов, другие были 
в десять раз сильнее, а третьи обладали силой тысячи слонов. Разгневанный 
Лакшмана увидел, что Кишкиндха полна могучих и доблестных обезьян, вооруженных 
стволами деревьев, и неприступна. Перелезая через стены и рвы, те обезьяны 
мужественно выходили в открытое поле навстречу врагу. Безразличная 
развращенность Сугривы и вызывающее поведение обезьян, вызвали в доблестном 
Лакшмане, отстаивающем интересы своего старшего брата, новую волну