сына на земле тянут плуг, теряя сознание от усталости. Увидев в полдень своих 
изнуренных пахотой сыновей, она преисполнилась печали, лицо ее омылось слезами.
Тем временем ниже проходил великодушный царь богов, и ее слезы, ароматные как 
сандал, упали на него. Подняв глаза, царь богов увидел Сурабхи, стоявшую в 
небесах, печальную и одинокую, охваченная скорбью, она мычала. Видя почтенную 
богиню в горе, Индра-громовержец, царь богов, трепеща, со сложенными ладонями 
спросил:
- Нам грозит великое бедствие? Почему ты скорбишь? Скажи, о доброжелательница 
мира.
На вопросы прозорливого царя богов Сурабхи красноречиво и благоразумно 
отвечала:
- Не беспокойся, о глава бессмертных, нам ниоткуда не грозит опасность, но я 
плачу о двух моих несчастных сыновях. Когда я вижу их изнуренными, печальными, 
мучимыми солнечными лучами и избитыми работником низкой души, тех двух быков, 
рожденных из моей поясницы, которые умрут под тяжестью своего бремени, видя их 
столь несчастными, я страдаю, потому что для матери нет никого дороже сына.
Индра, первый среди богов, чувствуя ароматные слезы, что падали на его члены, 
проникся почтением к Сурабхи (сноска 1, 344).
Если она, уравновешенная и безупречная в своем желании накормить миры, столь 
славная, чьи деяния в согласии с нравом, мать тысяч сыновей, Камадука, так 
страдала, то что говорить о Каушалье, лишившейся Рамы? Эта добродетельная 
царица имеет только одного сына, и теперь по твоей милости она осталась без 
него! Ты всегда будешь несчастна, в этом мире и в следующем! Я же сделаю все, 
чтобы восстановить в правах моего брата и отца во имя их процветания и славы! 
Непременно! Чтобы вернуть этого длиннорукого воина, могучего правителя Кошалы, 
я пойду в девственный лес, обитель аскетов. Как стерплю я твою несправедливость 
перед лицом разбитых горем жителей? Ты же войди в огонь или сама отправляйся 
лес Дандака, или лучше одень веревку себе на шею; ты не заслуживаешь лучшей 
участи!
Сказав так, словно змей, раненый в лесу ядовитой стрелой, он упал наземь, в 
гневе дыша как ящер. Глаза его пылали, одежды были в беспорядке.
Сокрушитель врагов, он лежал на земле, словно знамя Индры по завершении 
церемонии. (сноска 2, 344)

Глава 75
Бхарата пытается утешить Каушалью

Прошло немало времени, пока он пришел в себя. Потом этот герой поднялся с 
глазами, мокрыми от слез, и, глядя на свою неудачливую мать, в кругу советников 
отрекся от нее:
- У меня нет желания править, я никогда не говорил об этом своей матери; я не 
знал о намерениях царя относительно коронации, потому что вместе с Шатругхной 
был в это время в далекой стране. Я ничего не знал об изгнании великодушного 
Рамы, о судьбе Саумитри и Ситы!
Пока доблестный Бхарата предавался скорби, его голос узнала Каушалья и сказала 
Сумитре:
- Приехал Бхарата, сын безжалостной Кайкейи! Я желаю видеть прозорливого 
Бхарату!
С бледным и изнуренным лицом, дрожа и лишаясь чувств, Каушалья говорила с 
Сумитрой, которая уже собиралась пойти за Бхаратой. Но в это время царскому 
сыну вместе с Шатругхной случилось проходить мимо покоев Каушальи. Бхарата и 
Шатругхна, увидев разбитую горем Каушалью, обняли ее.
Их слезы слились в одну реку. Благородная и добродетельная Каушалья, 
превозмогая горе, обняла их в ответ и обратилась к Бхарате:
- Она без помех завоевала для тебя трон, которого ты жаждал; по милости Кайкейи,
 благодаря ее несправедливости скоро ты обретешь его! Она отправила моего сына 
жить в лесу и носить одежды из коры! Что злобная Кайкейи надеется извлечь из 
этого? Пусть она сейчас же сошлет меня к моему сыну, Хираньягарбхе, (сноска 1, 
345) или лучше я вместе с Сумитрой после огненного жертвоприношения (сноска 2, 
345) счастливо уйду путем, по которому пошел Рагхава; пока ты сам не отведешь 
меня туда, где аскетом живет мой сын, тигр среди людей, до тех пор это обширное 
царство, полное богатства и зрена, изобилующее слонами, конями и колесницами, 
has been made over to thee!
Обвиняемый во многих грехах, которые не совершал, Бхарата задрожал, как от 
стрекала вонзившегося в открытую рану. Он упал царице в ноги, издавая невнятные 
звуки. Придя в себя, Бхарата со сложенными ладонями отвечал на упреки Каушальи, 
полной бесчисленных подозрений:
- О благородная женщина, почему ты обвиняешь меня, когда нет на мне вины? Ты 
знаешь, как сильно я люблю Рагхаву. Пусть ум человека, посоветовавшего сослать 
царевича, верного дружбе, лучшего из людей, следующего закону, станет 
невосприимчив ко всем священным писаниям, пусть он станет рабом мерзких 
негодяев, пусть солнце помочится ему в лицо, пусть лягнет его спящая корова! 
Пусть он станет слугой жестокого хозяина, который нагружает своих слуг тяжелой 
работой, не давая вознаграждения! Пусть он несет бремя вины тех, кто ищет зла 
царю, который покровительствует своим поданным, словно родным детям! Пусть вина 
монарха, который берет шестнадцатую часть доходов своих подданных, но лишает их 
своей защиты, ляжет на того, кто посоветовал изгнать Раму. Пусть грех тех, кто 
дав слово на огненном жертвоприношении, отказался раздать традиционную 
милостыню, ляжет на того, кто посоветовал изгнать того благородного царевича! 
Пусть грех того, кто сполна владея слонами, конями, колесницами и оружием, не в