радостное время вооруженный луком и стрелами я на своей колеснице отправился к 
реке Сараю, желая предаться своему излюбленному развлечению. Чувства мои были 
необузданны, я убил буйвола, слона, лань и еще несколько диких животных, когда 
они приходили на водопой. И вдруг в темноте я услышал звук наполняемого водой 
кувшина. Не в силах ничего разглядеть, я решил, что это хрюкает слон. Держа 
наготове стрелу с наконечником, жгучим, как ядовитая змея, и желая убить слона, 
я выпустил ее туда, откуда раздавался звук, и острая стрела полетела, словно 
ядовитая змея. Во тьме раздался пронзительный крик аскета: "Ах! Ах!" Крича, он 
упал в воду с пронзенной грудью. Человеческий голос стонал:
- Кто пронзил стрелой аскета, подобного мне, когда я ночью пришел к пустынной 
реке набрать воды? Кто сразил меня стрелой? Кому я причинил зло? Я, риши, 
отказавшийся от насилия и живущий в лесу на диких фруктах? Кто поразил меня 
стрелой, аскета со спутанными волосами, который носит одежду из древесной коры 
и шкуру антилопы? Кто пожелал моей смерти и что плохого я сделал? Несомненно, 
никто не одобрит этот бесплодный и полностью бесполезный проступок, как если бы 
ученик осквернил постель своего гуру! И все же я не столько скорблю о своей 
смерти, как о моих матери и отце; я страдаю о них. Они старые, долгое время я 
оставался их единственной поддержкой. Когда тело мое вновь станет землей, водой,
 огнем, воздухом и эфиром, что станется с ними? Стрела эта сразила меня и моих 
родителей! Все мы умираем от руки бесчувственного человека, который не умеет 
владеть собой!
Услышав этот жалобный голос, я, всегда стремившийся исполнять свой долг, от 
горя выпустил из рук лук и стрелы. Слыша стенания аскета, раздававшиеся в ночи, 
я обезумел от отчаяния и вне себя бросился на его голос.
Душу мою терзали муки, ум был взволнован. На берегу реки Сараю я увидел 
раненого аскета, локоны его растрепались, кувшин опрокинулся, тело испачкалось 
в пыли и крови, пронзенный стрелой, он лежал на земле. Я весь дрожал, когда он 
поднял на меня свои глаза и обратил ко мне суровые слова, которые уничтожили 
меня, как огонь:
- Что плохого я сделал тебе, о царевич, живя в этом лесу? Ты убил меня, когда я 
набирал воду для своих престарелых родителей! Стрела, нанесшая мне смертельную 
рану, поразила также и тех двух стариков, моих родителей, которые слепы! 
Несчастные, они ждут меня, чтобы утолить жажду!
Истомленные жаждой, они будут жестоко страдать! И это награда за аскетизм и 
изучение Веды? Отец мой не знает, что я лежу на земле, и даже если бы он знал, 
что бы он сделал, если он не может идти без поводыря, как дерево, которое не 
может помочь другому дереву, вырванному с корнем, о Рагхава!
Иди и разыщи моего отца и расскажи ему все! Я боюсь, в гневе он уничтожит тебя, 
как яростный огонь уничтожает лес! К хижине моего отца ведет единственный путь, 
о царевич. Иди и умилостивь его, дабы в гневе своем он не проклял тебя, но 
сначала вытащи острую стрелу из моей груди, потому что она мучит меня, как 
течение реки подмывает ее высокий и сыпучий берег. Мне больно дышать, пока 
стрела у меня в груди, но как только ты вытащишь ее, незамедлительно придет 
смерть!
Несчастный и разбитый горем, я слушал его и думал, как мне вытащить стрелу.
Видя мою нерешительность и терзания, мудрец, сын аскета, сведущий в духовном 
знании, мучительно обратился ко мне. Корчась, не в силах пошевельнуться, с 
закатившимися глазами, с каждым мгновеньем теряя последние силы, он с трудом 
произнес:
- Силой терпения я хочу преодолеть свое горе, я желаю уйти безмятежным. Выброси 
из своей головы мучительную мысль, что ты убил брахмана! Я не дваждырожденный, 
о царевич, не беспокойся! Я рожден матерью-шудрой и вайшьей-отцом, о великий 
правитель людей!
Он сказал это с величайшим усилием, и грудь его, пронзенная стрелой, 
остановилась, судорожно дрожа. Он неподвижно лежал на земле, и я, ужасно 
страдая, выдернул стрелу. Аскет в предсмертных муках взглянул на меня и 
вздохнул. Глядя на его члены, омытые потом, его пронзенную грудь, на его скорбь 
и беспрестанные стоны, я стоял пораженный, о удачливая царица.

Глава 64
Царь Дашаратха умирает от горя

Добродетельный монарх, скорбя о невольной смерти великого мудреца, сказал 
Каушалье:
- По неведенью совершив этот грех и страдая в одиночестве, я размышлял: "Теперь 
я никогда не буду счастлив!" Тем временем я наполнил кувшин свежей водой и 
пошел указанной дорогой. Скоро я нашел бедных и старых родителей, которые, 
оставшись без поддержки, слепые, напоминали две птицы с обрезанными крыльями. 
Они сидели, без устали беседуя о своем сыне, их единственной надежде, которой 
теперь навсегда лишились из-за моей ошибки. Ум мой был раздавлен горем, сердце 
стыло от страха, когда я входил в хижину, муки мои возросли тысячекратно. 
Заслышав звук моих шагов, мудрец спросил:
- Почему ты задержался, о сын мой? Скорее дай мне пить! Пока ты ходил за водой, 
о дорогое дитя, мать твоя пребывала в беспокойстве; иди, скорее войди в хижину! 
Если я или твоя мать чем-то опечалили тебя, о дорогое дитя, твое сердце аскета 
забудет об этом. Ты поддерживаешь тех, кто не имеет поддержки, ты зрение тех, 
кто лишен его. Наша жизнь и дыхание зависят от тебя, почему ты не говоришь с 
нами?
Я весь дрожал, когда прерывающимся от волнения голосом со страхом обратился к 
аскету. Глядя на него и усилием воли пытаясь собраться с духом, я твердо