ихъ прьвзашолъ.
   Тодъ жэ царь Крэсникъ  многа расъ патомъ хадилъ въ горы къ Долямъ и имъ 
калолъ жэртву, но те большэ нь лезли, а учыли иво темъ занятиямъ, каторыхъ онъ 
да этава нь зналъ, и аттаво праславился па всей зьмле.
- Чорнае море, а каторамъ многа гаваритца въ песняхъ, эта то, што въ этай зьмле,
 или какое другое?
- Разве нь знаишъ, што за Чорнае море, пра каторае рассказываютъ песни, - то въ 
Край-зьмле; называлась Чорнымъ ни атъ чьво другова, но толька атъ таво, што 
многие нашы деды ухадили къ ньму и большэ нь вазвращались, патаму стали верить, 
што Бохъ Чърнецъ сиделъ тамъ и всехъ, кто прихадилъ, брасалъ въ море, пака 
аднажды Богъ нь смиластивился и нь научылъ людей управлять караблями и плавать 
по марю, словна хадить по суху; а кагда дашли деды да той зьмли, назвали и то 
море Чорнымъ въ память а томъ, што и въ Край-зьмле была море, каторае насила 
имя Чорнае; всё какъ есть, правда, а нь какъ думаишъ, што а томъ море гаваритца 
въ песняхъ.
- А два белыхъ Дуная, а каторыхъ упаминаютъ песни, где были?
- И те были въ Край-зьмле; а то нашы деды, кагда пришли на эту землю, паскольку 
пьчалились, што аставили атчызну, паэтаму ихъ ваивода  или царь гарада и реки 
такими имьнами называли, какие были въ Край-зьмле, и тагда те льхко забывали 
прежнюю зьмлю, каторая была такъ пладаносна и насьльна, а тамъ, куда ани пришли,
 всё была пуста, и ни адинъ чълавекъ нь работалъ въ поле.
- А змеи, а каторыхъ столька упаминаютъ песни, кемъ ани были?
- И те были люди, какъ мы, были молатцами, всякий царь Края-зьмли былъ абязанъ 
пасылать каждый готъ па три молатца въ горы, въ техъ гарахъ былъ дварецъ, и въ 
нёмъ сиделъ некий царь па имьни Змей; у ньво служыли три года, после самъ царь 
ухадилъ туда и калолъ жэртву для Змея, каторый, удавлетварённый жэртвай, самъ 
набиралъ вады изъ ысточника и давалъ малатцамъ папить, для таво, што атъ вады 
прибывала столька силъ, што льтали какъ птицы, а на какую толька рать ни хадили,
 всьгда пабьждали, паэтаму все сидели ва дварцэ у царя, каторава очънь 
пачытали; но па прашэствию многихъ летъ прапалъ тотъ абычай, и аттаво начали 
верить нашы деды, што Доли, да и Змеи, не были люди, но кагда-та были 
бьзгрешнымъ чълавечъствамъ, сльтали съ неба на землю и памагали людямъ, а кагда 
начали грьшыть, Богъ разгневался и нь сталъ пасылать ихъ на землю, а техъ, 
каторымъ случылася въ то время быть на зьмле, Богъ нь вазнёсъ на неба изъ-за 
саучастия въ чълавечъскихъ грьхахъ, но и нь аставилъ на зьмле при людяхъ, а 
запаведалъ имъ днёмъ падниматца въ горы, а ночъю хадить па зьмле. Эта те самые 
Змеи, и аткуда взялись на зьмле.

Аснова пьрвабытнай всьмирнай веры, сльды каторай сахранились въ Радопскихъ 
былинахъ:

«Боже ми Боже!
Боже ми арине,
Арине саипе,
Саипе ажине,
Ажине ми Дине,
Дине ми увишне,
Увишне ми талине,
Сан ми адине…»

Пьрьвотъ са словъ пьвца:               Нашъ пьрьвотъ:
«Божэ мой Божэ!                              «Божэ, мой Божэ!
Божэ мой прьчыстый,                       Божэ ярый,
Прьчыстый прьсветлый,                   Ярый, сияющый,
Прьсвтлый прьмудрый,                    Сияющый, жывящый
Прьмудрый мой Божэ,                      Жывящый, мой дивный,
Божэ мой вышний,                            Дивный, мой вышний,
Вышний мой облачный -                  Вышний, мой тайный,
Умомъ ньпастижымый!»                   Суть адинъ!»

Эта строки адной стариннай песни, састаящэй изъ 420 строкъ, называющъйся: 
«Дойна - добрая  девица».
Гасударствьнная «слава» народа, бывшъва аснаватьльмъ абразованнасти, 
сахранившъйся въ Радопскихъ песняхъ:
Бохъ ы Царь.
Самая истинная, самая прочная и самая ньпакальбимая и ньсакрушымая аснова 
щастья и благаденствия рода чълавечъскава:
«Если Ты, Царь, будьшъ жывъ -
И мы будьмъ жыть;
Если ты пагибньшъ -
И мы пагибньмъ!»
Эта строки адной стариннай песни, васпьвающэй пьрвабытнае пьрьсьление народавъ.
Эти песни ищо нь напьчатаны.

1.
КРАСНЫЙ - ДЕНЬ   КАЛЕДАВЪ - ДЕНЬ.

Песня 1.
Ой, вышла, вышла старица
Ой, вышла ана изъ дварца,