отец, паломник Данило, возвращавшийся именно в это время из поездки
  в Иерусалим, в  черном  монашеском  платье  и  с  каким-то  "днищем
  корабельным", полным ключевой воды, которой он и  омыл  раны  сына.
  Необычность такого эпизода, как неожиданное появление отца-паломника
  на побоище и спасение им своего сына, была  достаточным  основанием
  для сложения былины, где  в  общее  описание  блистательной  победы
  русских вплетен рассказ о Даниле 50.
 ---------------------------------
      50 Григорьев А. Д. Архангельские былины и  исторические  песни,
  собранные в 1899 -- 1901 гг. СПб., 1910, т. III, с. 46, 202, 474 --
  475.  Былина  "Данило  Игнатьевич".  К   сожалению,   исследователи
  совершенно не коснулись этой интереснейшей былины. В.  Я.  Пропп  в
  своем объемистом труде "Русский героический эпос"  (Л.,  1955;  Л.,
  1958) даже не упомянул ее в основном тексте.  См.:  Рыбаков  В.  А.
  Древняя Русь, с. 115 -- 124.

      События   августа   1107   г.   происходили    на    территории
  Переяславского княжества, где княжил Владимир  Мономах,  при  дворе
  которого слагался в эти годы новый цикл героических былин о  битвах
  с половцами и былин-новелл. В составе этого цикла оказалась и былина
  о калике Даниле Игнатьевиче. Право на сопоставление былинного героя
  с игуменом Даниилом нам дает  поразительное  совпадение  хронологии
  событий:
      Отъезд Даниила из Иерусалима -- апрель 1107 г.
      Приезд Даниила на Русь -- примерно июль -- август 1107 г.
      Битва с половцами под Лубнами -- 12 августа 1107 г.
      Былина содержит биографические  данные  о  Даниле  Игнатьевиче,
  Данило был ранее княжеским богатырем, и на традиционном пиру у князя
  Владимира он сказал князю:

      "Ведь жил я у тя во Киеве да шестьдесят годов,
      Как сносил я у тебя во Киеве да шестьдесят боев...
      А под старость мне-ка хочется кабы душа спасти...
      Да наложить на собя скиму спасеную,
      А постригтися мне к Федосью-Антонию в Пещер-монастырь" 51.

 ---------------------------------
      51 Григорьев А. Д. Архангельские былины..., с. 202.

      Данило  просит  князя:  "А  ты  позволь  мне-ка  снять   платье
  богатырское, а да  одеть  мне-ка  скиму  да  нонь  калицкую"  --  и
  оставляет вместо себя своего сына "постоять Киеву обороною".  Битва
  с Кудреваном (Шаруканом) и Скурлой (Сугрой) произошла через 3  года
  (или через 7 лет) после ухода Данила в монахи. Отсюда  мы  получаем
  расчет былинной биографии Даниила: родился он в 1040 или  1044 г. и
  постригся в 1100 или 1104 г.; возвратился из Палестины в 1107 г.
      Есть  в  былине  еще   одна   деталь,   связывающая   былинного
  паломника с автором "Хожения". Родиной игумена  Даниила  все  давно
  считают Черниговщину, так как он сравнивал извилистую реку Иордан со
  Сновью, которая "лукаво течет". В  одном  из  вариантов  былины  об
  Даниле Игнатьевиче говорится о том, что он живет с молодой женой  в
  Чернигове. Сын его в своих молитвах на поле боя поминает не киевские
  церкви, а кафедральный собор Чернигова 52.
 ---------------------------------
      52 Рыбаков Б. А. Древняя Русь, с. 119.

      Если былина сообщает нам о том, что  монах  и  паломник  Данило
  Игнатьевич был долгие годы богатырем и боярином (о последнем говорит
  упоминание отчества), то в строках  "Хожения"  игумена  Даниила  мы
  много раз убеждаемся в том, что автор  путеводителя  до  монашеской
  рясы носил богатырское платье: он много проехал верхом  по  знойным
  пескам Палестины, он "борзо" лазил по скалам ("по камению лезти  на
  ню, руками держася -- путь тяжек вельми!"), нырял на глубину  шести
  метров в горную реку ("измерих  и  искусих  сам  собою")  и  многие
  расстояния измерял воинской мерой -- "перестрелом" стрелы  "доброго
  стрельца", а там, где он мерил "своею пядью" или  "своею  саженью",
  мы,  зная  меру  этих  зданий,  видим,  что  Даниил   был   высоким
  широкоплечим человеком, размах рук которого на 6 см превышал среднюю
  величину сажени 53.
 ---------------------------------
      53 Рыбаков Б. А. Русские системы  мер  длины  XI--XV  вв.:  (Из
  истории народных знаний). -- СЭ, 1949, № 1.

      Таким    предстает    перед    нами    предполагаемый     автор
  замечательного трактата о русском язычестве.
      Напрасно Е. В. Аничков,  пытаясь  подражать  А.  А.  Шахматову,
  но-делая  это  крайне  неумело,  превратил  "Слово  об  идолах"   в
  "нагромождение разновременных вставок" и расчленил единый рассказ на
  мизерные куски, которые переставлял и выключал по своему вкусу.
      Трактат  Даниила,   может   быть,   и   не   отличается   такой