предлагает другую разгадку. Корень слова «стригольники» он видит в слове 
«стрига» или «стрыга». Человеку конца XIV - начала XV века это слово было 
отлично знакомо. Стригой называли вампира, оборотня, пьющего кровь детей, 
вредящего посевам, летающего на буйных ветрах (!). Про стриг писали еще древние 
римляне, продолжала в них верить и православная Византия. Знала стриг 
средневековая Европа. В начале XII века венгерский король Коломан особой 
статьей законов рассматривает веру в стриг как Языческий пережиток. Позднее, в 
эпоху ведьмовских процессов (охоту на ведьм считают чуть ли не фирменным знаком 
«мрачного Средневековья», но ее разгар относится скорее как раз к пресловутому 
Возрождению - и угасает где-то на пороге эпохи Просвещения) стриги часто 
упоминались на процессах. Кого-то обвиняли в знакомстве с мерзкими чудищами, 
кого-то - в том, что он (чаще - она) на самом деле и был (была) стригой. В 
Польше знали и мужской род этой нечисти - стрыгаев. Инквизиторы часто говорили 
о «ереси (!) стриг». Очевидно, новгородские стригольники и были банальными 
колдунами - тех, кого позднее стали именовать шишками, врагунами, чертознаями, 
чертистыми. Принцип был тот же - название колдуна выводили от нечисти, с 
которой он спознался. Оттого и расправились новгородцы со стригольниками - 
среди которых, кстати, были и христианские священники, и диаконы[53]! - не так, 
как христиане казнили еретиков, не сожгли их в срубе, как сто лет спустя 
поступили с вожаками «жи-довствующих». Им разбили головы «перуновыми» палицами 
и скинули в Волхов. Собственно, судьба бедолаг, судя по всему, попросту 
перегнувших палку в запугивании сограждан собственным «могуществом», мне не 
особенно интересна. Видимо, им вменили в вину разразившуюся в крае, судя по 
сообщениям летописей, засуху. 
      Мне интереснее те существа, по связи с которыми стригольники получили 
свое имя. Вера во вредящих посевам стриг была не чужда и Руси. По-видимому, 
речь шла об общеиндоевропейском демоне - как практически всем индоевропейцам 
знакома мора или мара, ночная душите-льница. Также дело обстояло, по всей 
видимости, и со стригами. Даже в тихой Костромской губернии, далекой от каких 
бы то ни было римских влияний, засвидетельствована вера в существо с таким 
названием, вредящее посевам. Именно стригам приписывались полосы и круги 
поврежденного хлеба на полях - то, что сейчас стало модно приписывать 
инопланетянам. Близ Великого Устюга протекает речка Стрига, Стригой звался в 
миру князь Иван Васильевич Оболенский (вряд ли за хороший характер).
      А теперь вдумаемся - стриги, кровожадные твари, вредящие посевам. 
Перемещение в вихре и буре сближает их со Стрибогом. И вспомним, читатель, о 
чем мы с Вами говорили в прошлой главе, о причинах, по которым для воина был 
запретен сельскохозяйственный труд. Уж не натолкнулись ли мы на название тех 
самых тварей, что вились за плечами воинов, по призванию родовому душегубов, 
проливателей своей и чужой крови, грозя урожаю и благополучию общины? Очень 
похоже на то. Кстати, одно из имен Рудры - Бхутупата - обозначает «Владыка 
Упырей».
      Шаманы и жрецы отпускали длинные волосы, чтобы духам, сопровождающим их, 
было за что держаться. Люди культов, сторонившихся подобных существ - буддисты, 
кришнаиты - головы брили. Уж не для того ли брили головы воины-славяне, чтоб не 
предоставлять лишних удобств вьющимся вокруг них стригам? 
      Впрочем, не все тут однозначно сводится к мистике. Просто достаточно 
представить катящуюся по колосящимся нивам разудалую охоту какого-нибудь 
«удалого Чурилы Пленковича» с дружиной - помнится, М.М. Плисецкий, советский 
исследователь былинного эпоса, как и положенно советскому ученому, страстный и 
безусловный сторонник «народного» его происхождения, искренне недоумевал, как 
могла «в крестьянской среде» родиться былина, так весело и без особого 
осуждения описывающая разорительные для крестьян «забавы» знатных удальцов. А я 
вот думаю, что как раз в глазах селянинаобщинника такое зрелище было сравнимо и 
со свирепой, с ливнем и градом, непогодой, и с налетом губительных для посевов 
кровопийц-стриг.
      Нет, я не собираюсь посягать на лавры Мартынова, доказывая, что как раз 
Стрибог - «злой» Бог. Собственно, невозможно по самому смыслу слова представить 
себе «злого Бога», будь то Даждьбог, Стрибог или хотя бы Чернобог балтийских 
славянварягов. Определение «Бог» уже противоречит тому, что этого персонажа 
воспринимали как злого и вредоносного. Не называли же Богами индийских 
демонов-асуров, не называл Заратустра Богом владыку зла Ангро Манью. «Злые 
боги» - персонажи дурного фэнтези, авторы которого не понимают человеческой 
психологии. Ведь даже сатанисты надеются, что их жуткий кумир как раз к ним-то 
и будет добр, что он-то и есть подлинный благодетель. Человек не поклоняется, 
не обоготворяет то, что считает злом. И это, третье в киевском перечне, 
Божество - скорее опасное, гневное, но никак не злое. Стрибог - Бог опасности и 
смертельного риска. Бог, летевший на буйных ветрах, Бог переменчивой, как ветер,
 ратной удачи, Бог самого ветра, наполнявшего паруса боевых ладей и 
опрокидывавшего их, направлявшего и сбивавшего стрелы, северного ветра, 
рождавшего викингов - ведь викингами называли скандинавы и варяжских, 
славянских удальцов-мореходов[54]. Бог летавших на его ветрах кровожадных 
духов-стриг и черных воронов, равно любивших поля кровопролитных сражений.
      Мог ли быть более подходящий Бог для воинов - если уж Перун-Громовержец 
восседал во главе Пятибо-жия? И как нельзя более понятны тогда и сравнительно 
редкие упоминания о Нем в источниках - ведь именно воины первыми приняли новую 
веру, и, соответственно, постарались позабыть прежних Богов.
      
СЕМАРЬГЛ