мо, ни косвенно, он не получит никакой компенсации 
– он должен понять, что здесь и остановится, не в силах ничего больше сделать.

Эта точка может раскрыться только в связи с Высшим. Во всем остальном, к чему 
может апеллировать человек, заявляя о наличии здесь продвижения, связи, 
хорошего или плохого отношения к окружающему, – он всегда найдет топливо. У 
человека находится стимул, оправдание того, чтобы добраться до самой далекой 
планеты, где нет ничего, кроме миллионов тонн металла или скальных пород – в 
это он готов многое вложить. Он может заниматься вещами, вроде бы не 
приносящими ему никакой пользы, исходя из принципа «ученье – свет», – такое вот 
отвлеченное желание – или еще чем-то, как будто совершенно не имеющим отношения 
к его потребностям, и, тем не менее, находит этому оправдание: «Я человек, я 
должен идти вперед». Он думает уже о чувстве собственного достоинства всего 
человечества. Но только к Высшему он не обращается, потому что это единственное,
 что чуждо нам, что находится вне нас, вне сосуда – свет.

Потому лишь приближение к Творцу реально невозможно. Оно мыслимо, только если 
после всех проверок человек видит, что способен стремиться к любой вещи в мире, 
находя оправдание для ее существования и приближения к ней, – только не к 
Творцу. Он видит, что лишь в этом направлении он не в состоянии продвигаться, 
что здесь он сразу же останавливается, и что тело – то есть, сердце, разум – 
блокирует его сразу, как только он пытается разъяснять себе связь с Творцом, 
призванную приближать его к Творцу, а не вытягивать из Него что-то; ведь если 
связь иная, то это вообще не Творец. Тело немедленно ставит блок на разум и 
сердце – моха вэ-либа, и человек останавливается.

С этого мгновения и далее, человек начинает выяснять, что этот путь для него 
важнее всех остальных путей, которые предлагают ему изобилие, гарантии, 
уверенность – все. Он достигает состояния, в котором видит, что не имеет 
никакого отношения, никакой связи, никакой возможности самостоятельно 
произвести какое бы то ни было движение – телесное, душевное или движение в 
своих желаниях. И тогда он приходит к молитве. Он ощущает себя по-настоящему 
нищим; все бесчисленные возможности и наслаждения, которые предоставляет ему 
этот мир, представляются ему нищетой, скудостью. Это направление совершенно 
перекрывается, потому что человек не в состоянии сам пошевелиться – тогда-то он 
обращается с просьбой к Творцу и получает ответ на свою молитву.

Рабаш говорит в первой части статьи, что мы выясняем это постепенно, только 
если осознаем, что главное – не действие, а намерение, разбираемся в том, какое 
это намерение, и что в точности оно собой представляет. Это совершенно 
особенная статья.



Вопрос: Отношения с царем перед махсомом – это тоже вид 
наслаждения?
Если человек все еще испытывает какие-либо наслаждения в своей, якобы, связи с 
Творцом, значит, это не настоящий образ Творца, а подмена неким эгоистическим 
вознаграждением.

Это не Творец. Творец – значит Дающий. Понятие Дающий: если ты имеешь к этому 
хоть какое-то отношение, вытекающее из возможности быть подобным Ему, то 
насколько ты можешь Ему уподобиться, в такой мере устанавливаешь связь с Ним и 
действительно понимаешь, кто есть, ты и кто есть, Он. Только через это 
пролегает связующая нас нить.

Если же ты воображаешь Творца в качестве поставщика средств удовлетворения 
собственных потребностей, – пусть даже ты не берешь их просто так, но 
принимаешь как плату за свои усилия – то это не Творец. Таким предстает Творец 
в глазах простого народа – посылающим все, дающим жизнь, щедро оплачивающим 
усилия и так далее, но это не истинное понятие Творца, если мы хотим 
продвигаться к Нему. Для нас понятие Творца лежит в сосудах отдачи.

Вопрос: Но наслаждение от отдачи – это все-таки 
наслаждение?
Конечно, но речь идет, в сущности, о наслаждении от получения, а не от отдачи, 
об отдаче ради получения. Мы же говорим об отдаче в духовном. Духовное 
начинается с того момента, когда мы перестаем думать о себе, когда человек в 
состоянии отключиться от всего, что хоть как-то может его касаться. Для нас это 
невозможно описать, ни сейчас, ни в будущем. Нам абсолютно не за что зацепиться,
 мы не способны присоединить к этому ни одной мысли. С другой стороны, то, что 
мы начинаем ощущать и испытывать вслед за этим, и называется духовой жизнью.

Нужно, чтобы мы действительно ощутили, что такое выход из Египта – нечто, 
превышающее человеческие силы. Написано в Сказании: лишь сам Творец, а не 
посланник. Высшая сила, которая выше разума, выше природы, выводит человека из 
этого состояния. Человек сам по себе вообще не способен спланировать, охватить 
такое, или в какой-либо форме быть здесь действующим лицом. Он должен только 
достичь состояния выхода из Египта, толкать самого себя, пока не упрется в 
стену.

Вопрос: Как можно удостовериться, что ты находишься в подобном 
состоянии?
Как выяснить, что я действительно стою напротив Творца и не способен ни на что? 
Это является конечным состоянием египетского изгнания. Все из