тьма. Он как будто бы совершенно ослеп. Потом в 
глубине „ничто“ и тьмы вдруг начал загораться свет, он вновь поверил, что есть 
Бог, „ничто“ превратилось в мир, ярко освещенный солнцем, восстановилось в 
новом свете»[158].

Акимушка, вероятно, был таким же гением «вживания» в мир своих высших 
реальностей, как Рамакришна и Даниил Андреев. Определенную роль здесь играет, 
вероятно, и «образная сверхчувствительность». Племянник Рамакришны, например, 
рассказывает, что при виде человека, спина которого была исполосована ударами, 
у Рамакришны тотчас же покраснела и распухла его спина.

Кстати, идея света в сакральном ее понимании была близка и гностикам, поэтому 
мы может ответить еще на один вопрос Скептика – оказали ли влияние на каббалу 
гностические учения, о чем пишет Борхес. Действительно, некоторые параллели 
между каббалой и гностическими учениями можно усмотреть. Правда, непонятно, что 
на что больше влияло – гностические учение на каббалу или каббала на 
гностические учения. Но предоставим судить самим читателям, послушаем Н. В. 
Шабурова, давшего в «Новой философской энциклопедии»[159] следующую 
характеристику 
гностицизма:
«Многие гностические учения восходят к схеме, которую можно назвать 
архитипическим прамифом гностиков, лежащим в основании разнообразных 
гностических тео– и космогоний. Особенно ярко он изложен в „Апокрифе Иоанна“, 
созданном, возможно, в школе Валентина и входящим в собрании Наг-Хаммади. В 
этом мифологическом повествовании содержатся ответы на важнейшие вопросы, 
волновавшие гностиков: „Кем мы были? Кем стали? Где мы были? Куда заброшены? 
Куда стремимся? Как освобождаемся? Что такое рождение? Что 
возрождение?“
В ответах на эти вопросы проявляется отрицательное отношение гностиков к 
существующему миру и его демиургу (обычно он отождествляется с Богом Ветхого 
Завета), которому противопоставлен истинный Бог и Отец, Непознаваемый Бог. Этот 
Бог порождает Плерому – полноту духовности, состоящую из соединенных попарно 
эонов (духовных сущностей), образующих иерархию. Последний из эонов, имеющих 
женскую природу (в разных текстах он именуется Пистис София, София Ахамот, 
София Пруникос) впадает в грех гордыни и желает уподобиться Богу-творцу. София 
порождает нелепое и уродливое существо и, ужаснувшись его облику, „выталкивает“ 
своего отпрыска за пределы Плеромы. Сыну Софии присуще незнание – начало, 
противоположное гнозису; он воображает себя единственным Богом и приступает к 
творению мира, столь несовершенного, как и он сам. Этим миром демиург правит 
вместе с архонтами („правителями“), которых он сотворил. Но в сотворении 
человека вмешиваются силы Плеромы, и Первочеловек (Адам) получает частицу 
подлинной Божественной субстанции, которая от него переходит к потомству. 
Человек поэтому является чужеземцем в этом мире; он испытывает непереносимые 
мучения от пребывания в нем. Подлинная родина человека не мир, а Плерома, для 
которой он должен быть спасен… Содержание гносиса, тайного знания, как раз и 
есть осознание человеком своей божественности, и обретение гносиса само по себе 
спасительно».

Возможен и третий вариант – каббала и гностические учения формировались 
независимо друг от друга, но на общей культурной почве сходных проблем и 
способов их решения. В обоих случаях просматривается общая схема падения и 
спасения человека: Непознаваемый Бог порождает идеальный мир (Плерому или 
потенциальные миры каббалистов) и падшего (незнающего) человека, который, 
однако, за счет подлинного знания (гносиса или учения каббалы) открывает себе 
путь спасения. Но почему при этом, спрашивал выше Скептик, человек должен 
страдать и проходить, преодолевать столь многие 
препятствия?
Один ответ таков. Без страданий и преодоления себя, своего эгоизма и 
заблуждений мы абсолютно ничего достигнуть не можем. Поэтому Творцом и задуманы 
(предусмотрены) страдания и лестница восхождения. Другой ответ более 
эмпирический. Изучая мир и человека, мы повсеместно констатируем страдания, а 
также то, что, если человек пытается совершенствовать и переделать себя в 
соответствии со своими идеалами, то ему на этом пути нужно затратить огромные 
усилия, падать и подниматься, снова и снова преодолевать себя, открывая все 
новые и новые грани существования и реальности. В этом смысле и страдания, и 
лестница миров – это всего лишь осознание реального опыта усилий и 
подвижничества людей, идущих по пути спасения.

Но Скептик, как мы помним, задавал и такой вопрос: откуда каббалисты берут все 
эти числа (125 ступеней, 6 000 лет исправления и т. д.). А откуда ученые берут 
свои закономерности? – можно было бы задать ему встречный вопрос. Изучая 
природу! Но и каббалисты изу