ем заинтересовались только великие и 
     проницательные мыслители, давно искавшие небесный напиток. 
      Прежде их отношение к чаю сводилось к таким стереотипным фразам: "Но 
     ведь это обыкновенная сушеная трава" или "Почему ты кипятишь воду, 
     чужестранец? Ведь я прошу у тебя небесного напитка". А иные из них 
     говорили: "Как мне знать, что это такое? Докажите, что это чай. Да и цвет 
     вашей жидкости не золотой, а коричнево-желтый". 
      Но когда истина сбросила с себя покров тайны, и чай стал доступен 
     всем, кто хотел его попробовать, роли людей поменялись, и те, кто 
     высказывались теперь подобно этим мудрецам, оказались в дураках. 
      Такая ситуация сохраняется и по сей день. 
      
      
      Всевозможные напитки традиционно символизируют в литературе поиск 
     высшего знания. 
      Кофе, самый новый из общепринятых напитков, был открыт дервишским 
     шейхом Абу аль-Хасаном Шадхили в Менке (Аравия). 
      Хотя суфии и другие люди вполне ясно заявляют, что "магические 
     напитки" (вино, вода жизни) являются аллегорией особого опыта, буквалисты 
     склонны верить, что происхождение подобных мифов связано с открытием 
     наркотических или опьяняющих свойств алкоголя. По мнению дервишей, 
     подобные представления отражают неспособность поверхностных исследователей 

     понять, что сами дервиши пользуются аналогиями. 
      Это сказание взято из учения мастера Хамадани (умер в 114 году), 
     учителя великого Пасава из Туркестана. 
      
      
     КОРОЛЬ, РЕШИВШИЙ СТАТЬ ЩЕДРЫМ 
      
      Жил-был в Иране король. Однажды он попросил дервиша рассказать 
     какую-нибудь историю. 
      Дервиш начал так: "Ваше величество, я расскажу вам историю о Хатим 
     Тае, аравийском короле, который был самым щедрым человеком от сотворения 
     мира. И если вы сумеете стать таким же щедрым, как он, вы воистину 
     прославитесь, как величайший король на свете". 
      - Рассказывай, - произнес король, - но знай: если твоя история 
     придется мне не по душе, ты поплатишься головой за то, что навлек тень 
     сомнения на мою щедрость. 
      Король сказал так потому, что при персидском дворе полагалось 
     говорить монарху, что тот уже имеет все самые высшие качества, какие 
     только можно приобрести в мире в прошлом, настоящем и будущем. 
      - Чтобы походить на Хатим Тая, - продолжал дервиш, как ни в чем ни 
     бывало (ибо дервишей не так-то просто устрашить), - нужно и в буквальном 
     смысле, и по духу превзойти щедростью всех людей. 
      И дервиш рассказал такую историю: 
      Один завистливый король, правивший соседним с Аравией королевством, 
     пожелал завладеть богатством, деревнями, оазисами, верблюдами и солдатами 
     Хатим Тая. Он послал к Хатиму гонцов с таким посланием: "Ты должен 
     добровольно сдаться мне, иначе я пойду на тебя войной и разорю все твое 
     царство, а тебя самого захвачу в плен". 
      Когда гонцы передали это предупреждение, советники Хатим Тая 
     предложили ему готовиться к войне. 
      - Все твои подданые, и мужчины, и женщины, - все, кто способен 
     держать в руках оружие, готовы сразиться с врагом и, если надо, сложить 
     головы на поле брани за своего любимого короля, - сказали они. 
      Но Хатим, ко всеобщему удивлению, ответил так: 
      - Я не желаю больше возлагать на вас бремя своей власти и проливать 
     ради себя вашу кровь. Лучше я уступлю ему престол, ибо не годится щедрому 
     жертвовать ради себя хотя бы одной человеческой жизнью. Если вы по доброй 
     воле сдадитесь на его милость, он удовлетворится тем, что сделает вас 
     своими подданными и обложит умеренной данью, зато вы сохраните свои жизни 
     и имущество. Но если вы окажете ему сопротивление, он, в случае победы, по 

     законам войны будет вправе всех вас истребить или обратить в своих рабов. 
      Сказав это, Хатим Тай снял с себя свои царские одежды и, взяв с собой 
     только крепкий посох, отправился в путь. 
      Добравшись до близлежащих гор, он облюбовал себе там пещеру и 
     погрузился в созерцание. 
      Многие аравийцы прославляли бывшего правителя за его великую жертву, 
     ибо для их спасения он не пожалел ни своих богатств, ни трона. Но многие, 
     и в особенности те, кто жаждал славы на поле сражения, были весьма 
     недовольны. "Откуда мы знаем, что он не самый обыкновенный трус?!" - 
     восклицали они в сердцах. Другие, не столь отважные, вторили им: "Да, 
     конечно, он спасал прежде всего свою собственную жизнь и покинул нас на 
     произвол судьбы, ведь чего можно ждать от чужого короля, который, к тому 
     же, столь вероломен и жесток, что не пощадил даже своих ближайших 
     соседей?" Были и такие, которые, не зная, чему верить, просто молчали, 
     ожидая, что время вынесет свой приговор