| |
"Письма Пилата к Клавдию", автор Евангелия Никодима не останавливался на
этом вопросе, зато он постарался как можно ярче описать неистовство иудеев.
Кульминационным пунктом в рассказе Никодима является описание главного
чуда, происшедшего во время суда: когда Иисуса вели на допрос, знамена,
которые держали римские легионеры, согнулись и поклонились ему. Рассказ этот
варьируется и расцвечивается: знамена кланяются и тогда, когда сами иудеи
берутся их держать. Итак, не только римский прокуратор сочувствовал Иисусу,
но и римские военные знамена склонились перед ним. Следовательно, Иисус как
божество был признан римлянами еще во время его проповеди. Естественно, что
римский император также рано или поздно должен признать христианство, а
христиане в свою очередь должны признать власть императоров: ведь
представитель одного из них стремился защитить Иисуса от "скрежетавших
зубами" иудеев. Вот логический вывод, к которому приводило читателей
Евангелие Никодима.
Характерной чертой всех поздних сказаний типа Евангелия Никодима было
отсутствие в них этических и догматических положений. Они одинаково далеки и
от мистической философии гностиков, и от призывов помогать беднякам, столь
ярко выраженных в апокрифах иудео-христиан. Эти произведения никого не
утешают и ничего не обещают: ни царства божия на земле, ни слияния с
логосом. Они представляют собой крайнюю вульгаризацию христианства. Их
читателями были новообращенные, не слишком образованные люди из городских
предместий и деревень, для которых Иисус был не спасителем несчастных, а
грозным божеством, способным совершать любые чудеса и жестоко карать
непослушных. Антииудейские настроения, выраженные в Евангелии Никодима, не
были связаны с конкретной исторической обстановкой ни в империи, ни внутри
христианства. Они были проявлением общего христианского фанатизма, того
самого фанатизма, который приводил к уничтожению произведений античного
искусства, преследованию науки, разрушению древних храмов. Усилившаяся, а
затем и победившая церковь преследовала всех нехристиан.
Разумеется, эти писания не могли быть признаны церковью
боговдохновенными: они были созданы намного позже новозаветной литературы,
расходились с древней традицией во многих деталях и, наконец, не содержали
этических поучений, т. е. не определяли норм поведения людей, что было важно
и для самих верующих, и для руководителей церкви. Но читать подобные
произведения не запрещалось. После признания христианства государственной
религией распространилось много сказаний, посвященных разным евангельским
персонажам, где переплетались отзвуки древней христианской традиции с
языческими мифами и сюжетами античной литературы.
Апокрифы конца II - IV вв., хотя и не были объявлены священными,
наложили свой отпечаток на христианскую догматику. Эти апокрифы наглядно
показывают нам тот долгий и сложный путь, который прошло христианство от
первых экклесий, малочисленных и гонимых, до могущественной организации,
грозившей самым тяжким наказанием всем, кто ей не подчинялся. Они
свидетельствуют о том, что евангелия продолжали создаваться на всем
протяжении периода раннего христианства, вплоть до утверждения канона в V
в., и что христианская традиция, отраженная в этих евангелиях, в IV в. была
еще более разнообразной и противоречивой, чем традиция конца I-II вв.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализируя не признанные церковью христианские книги, мы убедились в
том, что единого, стройного христианского учения никогда не существовало,
что христиане непрерывно спорили друг с другом по вопросам догматики, этики,
обрядности и даже по отдельным "фактам биографии" Иисуса.
Подводя итоги, можно выделить несколько наиболее важных для христиан
вопросов, по которым существовали серьезные расхождения. Прежде всего, это
относится к образу самого основателя нового учения. Он почитался одними (и
притом самыми ранними) группами христиан как пророк, другими - как
богочеловек, третьими - как предвечно существующий логос. Знаменательны и
расхождения между разными группами христиан по вопросу о сущности царства
божия. У первых христиан, как это видно из речения об изобилии, приведенного
у Папия, из папирусного логия о воскресении мертвых, из Откровения Иоанна,
существовало убеждение в том, что второе пришествие близко и, когда оно
свершится, на земле установится царство добра и справедливости. В наиболее
раннем из новозаветных евангелий, Евангелии от Марка, представление о
вознаграждении на земле еще сохраняется. Но затем "царство божие" заменяется
"царствием небесным" (Евангелие от Матфея), появляются первые описания
потустороннего рая и ада (Апокалипсис Петра). Гностики идут еще дальше: они
вообще отвергают идею воздаяния. Царство божие для них "вне и внутри"
человека, а единственно возможное спасение - слияние индивида с этим
духовным царством. Подобные гностические идеи получили отражение и в Новом
завете. В Евангелии от Иоанна содержится знаменательная фраза: "Царство мое
не от мира сего" (18: 36).
По-разному решали христиане I-IV вв. и проблему отношений с окружающим
миром, вопросы этики. Здесь диапазон расхождений был особенно широк - от
крайнего аскетизма ряда христианских групп (монтанисты, сторонники Маркиона
и др.) до моральной распущенности некоторых последователей гностических
учений. Частью христианской этики выступало отношение к бедности и
|
|
