привилегией  совершать,  не  краснея,   величайшие
преступления.  Предложите  любому  здравомыслящему  человеку  убить  другого
человека, перегрызть глотку  другу, восстать против государя, вонзить кинжал
в грудь короля-вы увидите, что он попятится от вас в ужасе. Предложите те же
злодеяния святоше. Скажите ему, что бог так приказал,  что от этого  зависит
благополучие  церкви.  Покажите  ему  разверстые  небеса  и  бога,  готового
увенчать  его мужество.  И сейчас  же  ужаснейшие преступления покажутся ему
законными.  И, если  у него твердое или  жестокое  сердце,  он не только  не
устыдится, но  почтет  за честь, что  для  исполнения  своих  великих  целей
провидение избрало его.
     Интересы спасения, интересы  церкви - таков  единственный критерий,  на
основании которого набожный  человек расценивает те или  иные  действия. Раз
эти интересы требуют,  чтобы он был смутьяном,  мятежником, бунтовщиком, поп
внушит ему необходимое рвение, чтобы  воспламенить его, сделать его жестоким
и кровожадным. Он предпишет ему под страхом вечного осуждения порвать всякие
отношения с врагами бога,  обращаться с ними как с  существами,  не имеющими
права на пощаду,  милосердие,  справедливость, добросовестность.  Он покажет
ему  в  Библии  великих  святых,  которые  действовали  подобным  образом  и
благочестиво  топтали ногами все,  что людям  дорого, чтобы  угодить  своему
богу. Он покажет ему какого-нибудь Авраама, готового погрузить  нож в  грудь
своего  сына; Финееса,  убивающего своих сограждан по  приказу Моисея; Аода,
поднимающего руку убийцы на своего царя; пророков, неустанно  мутящих святой
народ  и  поднимающих его  против своих  государей. Он будет возбуждать  его
славным  примером мучеников. Он  забьет  ему голову лживыми и часто опасными
наставлениями святых отцов.
     В конце концов примерами и текстами духовный  руководитель внесет такую
сумятицу в голову своего пасомого, что превратит его в фанатика,  способного
пойти на что угодно ради "дела божьего". Если наш фанатик терпит поражение в
таком  предприятии, он утешает  себя сознанием,  что  он  святой исповедник,
мученик и что он обретет на небе награду за безумства, в которых он оказался
повинным на земле.
     Если наш святоша не обладает мужеством играть такую великую роль, тогда
ему не предлагают  столь высоких  образцов. В  таких  случаях довольствуются
тем,  что  питают  его меланхолию, рекомендуя  ему подражать великим святым,
обретшим рай  за то, что они жили в уединении, бежав от развращенного света,
в  постах  и беспрестанных  размышлениях.  Наш святой  убеждается,  что  его
ценность  тем  более повышается  в глазах бога, чем бесполезнее он будет для
окружающих его существ. В своем тщеславии он будет радоваться даже презрению
сограждан,  он  будет  считать,  что  уподобился  своему  богу,  когда   его
бессмысленное  поведение  сделает  его  смешным  и презренным  в глазах всех
здравомыслящих людей.
     Религиозный   фанатизм  всегда  будет   создавать  только  сумасбродов,
преданных своей церкви,  но опасных для  общества, или же мизантропов, вечно
находящихся в борьбе с самим собой, без всякой пользы для других. Набожность
явно стремится  оторвать человека от семьи,  от родных, чтобы привязать  его
единственно  к кучке людей,  которым  он  доверил  руководство  своей душой.
Набожный Паскаль, которого янсенисты считают святым, упрекал себя, по словам
его биографа, за нежность,  которую питал к своей сестре. Как сочетать такое
извращенное чувство с  той "любовью", о  которой  столько шумела его партия?
Неужели тот же Паскаль искренне думал, что  не  оскорбляет любви, когда он в
своих "Письмах  из провинции" нападал на иезуитов и выставлял их на всеобщее
посмешище? Нам  скажут, что он писал так потому,  что совесть  обязывала его
разоблачить губителей общественной нравственности. Но разве святой Августин,
отцы церкви и многие другие  христианские  вероучители  не распространяли  в
своих сочинениях таких же вредных правил, как правила казуистов из "Общества
Иисуса"?  Наконец,  разве  человек, менее предубежденный,  чем  Паскаль,  не
должен был бы признать, что из всех книг Ветхий завет больше всего направлен
к уничтожению нравственности или  по  крайней мере к тому, чтобы  сделать ее
проблематичной?
     Религиозная  нравственность всегда будет  только нравственностью попов,
живущих за  счет  религии.  Она всегда  будет меняться  в соответствии  с их
интересами, фантазиями, групповыми целями. Истинная нравственность неизменно
базируется на  реальных и непреходящих интересах рода человеческого, которые
не могут подвергаться изменениям.
     Человек  обязан перед самим  собой заботиться о самосохранении и делать
свою жизнь  приятной. Если предположить  существование благодетельного бога,
то невозможно действовать в направлении его целей: умерщвляя свою плоть, как
отшельник, или отдавая  себя  на пытки и  смерть,  как мученик. Ведь оба они
оскорбляют   божественную   благость,   думая,   что   ей   приятно   видеть
отвратительное зрелище  страдающего, несчастного  человека. Поэтому  мудрец,
умеренно  пользуясь  наслаждениями,  станет  позволять  себе  только  такие,
которые  не могут повредить ни ему самому, ни  другим, ни немедленно, ни  по
своим  последствиям,  которые  разум  в  достаточной,  мере  позволяет   ему
предвидеть.
     Человек  обязан  отдавать  обществу  свои  знания, таланты,  искусство,
помощь, чтобы содействовать цели единения людей. Он должен проявлять к своим
ближним  справедливость,  благодетельность,  снисходительность   и   любовь.
Словом, он должен проявить по отношению  к  ним те добродетели, в которых он
сам   нуждается  со  стороны  других   для  собственного   счастья.  Поэтому
здравомыслящий человек никогда  не  станет прислушиваться  к  тем,  кто  ему
станет  говорить,  будто