нанию верующих, занимал  важнейший пост  в коллегии
апостолов. Все данные нам показали, что первые христианские пастыри не  были
свободны ни от  гордыни, ни от  честолюбия,  ни  от желания жить прилично за
счет проповеди  евангелия.  Эти  страсти обнаружились  еще откровеннее у  их
преемников. Святость  всегда  кажется  лучше в отдалении: maior  e longinquo
reverentia. Тацит. История. Самыми святыми считались всегда те, кого труднее
всего  разглядеть  и  распознать.  Поэтому  апостолы  являются для  христиан
величайшими  святыми.  Древность  окутывает  их  облаком,  сквозь  почтенную
густоту  которого они выглядят  как боги.  О сменивших их  позднейших святых
выработалось  уж  не  столь высокое  мнение. А в святых,  находящихся  перед
глазами, обычно уже  ничего  особенно  замечательного не  находят.  Впрочем,
последние  либо вовсе  не творят  чудес,  либо если они совершают чудеса, то
современники,  видящие  их, подвергают  их  сомнению,  а верит  в них обычно
только потомство, которое их не видело.
     Исходя из этого, мы можем предположить, что  святые, занимавшие римский
престол  после  апостолов,  отнюдь  не  обладали всеми  совершенствами  этих
божественных  людей,  что, однако, нисколько не вредило их святости. Вообще,
по  всем  данным, уже  с самых отдаленных времен римские епископы  проявляли
чрезвычайное   честолюбие,    величайшее   властолюбие,   непомерную   жажду
обогащения,  огромное рвение в  пропаганде веры, то  есть в расширении своей
власти. Эти страсти они, очевидно, передали всем своим преемникам. И  они по
традиции сохранились до  сих пор и у ныне правящих первосвященников  римской
церкви.
     Если первые римские епископы не все были святыми, то церковная история,
по крайней мере, сообщает,  что почти  все они претерпели  мученичество. Это
доказывает, что  либо они были твердо  убеждены в  истинности своей религии,
либо им было очень выгодно проявить привязанность к учению, доставлявшему им
много  богатств  и  величайший авторитет. Эти выгоды были  не без неудобств.
Ремесло  епископа, как  мы  уже  указывали, при  языческих  императорах было
бенефицией,  связанной с известными  обязанностями. То  был пост, окруженный
опасностями. Могущество и влияние  столичных епископов должно было, как  это
показывает  одно  место  в  послании  святого  Киприана  по  поводу  святого
Корнилия, внушать опасения светским правителям Рима, которых они  беспокоили
больше,  чем епископы  дальних  городов. Здесь,  несомненно, кроется главная
причина того, что первые папы почти все были мучениками.
     Несмотря  на  неудобства, связанные с постом римского епископа, он даже
во    времена   императоров-язычников   был   предметом   самых    страстных
домогательств.
     Мы уже упоминали о смутах, распрях и убийствах, которыми сопровождались
выборы епископов. В этом  нет  ничего удивительного. Этот столь опасный пост
имел свои приятные стороны. Был,  правда,  риск  стать мучеником,  зато была
уверенность, что можно будет насладиться огромными богатствами, пользоваться
безграничной властью над верующими, стать распорядителем сокровищ, собранных
набожными христианами, чей кошелек всегда был открыт для пастырей.
     Если первосвященник  и  предвидел  мученический конец, то  он мерещился
где-то вдали. Он мог надеяться, что сумеет вовремя ускользнуть от угрожающей
ему участи, а  пока что он  наслаждался  исключительным уважением со стороны
его партии и богатыми приношениями, способствовавшими укреплению  его власти
над своими приверженцами.
     Так можно объяснить себе причины бестрепетного мужества первых  римских
первосвященников и множества других епископов первых веков. Благосостояние в
настоящем  заставляло  их  закрывать глаза на  неприятное  будущее.  Теми же
соображениями,  кстати  сказать,  можно  объяснить  себе  мотивы  твердости,
проявленной  святым Лаврентием, дьяконом римской церкви и мучеником, который
предпочел  дать  себя  зажарить,  чем  выдать  офицерам императора Валериана
казну, хранителем  или кассиром которой он был. Аммиан Марцеллин,  книга 22,
глава. 5; книга. 27, глава 3. По  всей видимости, епископы доверяли  дорогой
для них денежный сундук лишь вполне верным людям, людям испытанной  веры. Мы
не  можем сомневаться,  что  в те времена щедрость верующих  была  столь  же
безгранична,  как  и  легковерие  их.  Проповедники   постоянно  говорили  о
милостыне  и  благотворительности,  которую  эти святые умели  использовать.
Чтобы отвлечь верующих от земных дел, с ними вели беседы о блаженствах рая и
о  близком  пришествии Иисуса,  которого  ждали  с  минуты  на минуту.  Наше
суждение не будет необоснованным,  если мы скажем, что римские епископы, как
и все  прочие,  с успехом использовали  эти мотивы, чтобы  вызвать  щедрость
верующих в  благотворении. Папы,  надо  полагать,  с успехом  применяли  эти
методы в мировой столице, разбогатевшей  от ограбления всех народов. Язычник
Претекстат   сказал:  "Сделайте   меня   римским   епископом,  и   я   стану
христианином".  Об интригах и  насилиях, какие пускали в ход, чтобы добиться
папского достоинства, можно  составить себе представление по обстоятельствам
избрания  Дамасия,  который   своими  происками  побил   другого  кандидата,
Урсицина. Обе  стороны  дошли  до  такой  степени  ярости, что  невзирая  на
уважение к церкви, где они собрались, сторонники обоих претендентов вступили
врукопашную,  и  на месте  осталось 137 убитых, не считая раненых. По словам
Аммиана Марцеллина, нет  ничего удивительного в том,  что люди, стремившиеся
лишь  к величию и богатству, боролись с таким  жаром и  яростью за обладание
этим  саном, ибо они  были уверены,  что, получив его, они скоро разбогатеют
благодаря  приношениям   матрон,   приобретут  блестящую  внешность,   будут
выделяться  великолепием экипажей, богатыми пирами, роскошью,  превосходящей
царскую роскошь.
     Из истории мы знаем