ведущие к распятию, подчинены главной идее о том, что Иисус был богом,
который воскрес. Итак, мы имеем дело не с историей, а с типичной агиографией.
Эту тенденцию однозначно определил св. Павел в первом послании к
коринфянам: "...мы проповедуем Христа распятого" (1:23). Тот факт, что даже в
самых древних сказаниях Иисус-человек превратился в бога Христа, что
евангелия покрыты слоями теологических доктрин, породил гипотезу, согласно
которой Иисус никогда не существовал, а был лишь мифом, возникшим в умах
людей, наподобие мифов в культах Ближнего Востока.
Мифологическую концепцию выдвинул впервые французский исследователь
Дюпюи в книге "L'origine des tout les cultes" ("Происхождение всех культов",
1774 г.). Ее горячим сторонником был знаменитый немецкий ученый Бруно
Бауэр (1809-1882). Обратив внимание на отсутствие упоминаний об Иисусе у
иудейских и языческих авторов и на вопиющие противоречия в евангелиях, он
пришел к выводу, что Иисус никогда не существовал и является плодом
воображения. Христианство явилось, по его мнению, отражением идеологии
угнетенных классов, в которой слились иудаизм диаспоры, стоицизм и
неоплатонизм. Среди более поздних сторонников мифологической концепции
следует назвать прежде всего Робертсона, Смита, Калтгофа, Древса, Кушу и
Дюжардена. У нас нет возможности подробно рассмотреть их доводы, отметим
лишь несколько характерных точек зрения. Итак, Дюжарден считал, что страсти
господни - вариант ритуальной драмы, одной из тех, что разыгрывались в
религиозных мистериях Ближнего Востока. Немецкий теолог, социалист Калтгоф
рассматривал личность Иисуса как персонификацию освободительного
движения, возникшего в первом веке нашей эры среди рабов и плебеев Римской
империи. А Древс видел в культе Иисуса конечный продукт синкретического
процесса, в котором главным элементом был культ умирающих и воскресающих
эллинских богов.
Теория о том, что Иисус был историзацией мифа, поддерживаемая в свое время
также некоторыми представителями марксизма, сегодня отвергнута уже
большинством ученых. Мы не будем приводить сложную аргументацию,
выдвигаемую против этой концепции, достаточно сказать, что нет никаких
логических причин отрицать историчность Иисуса, поскольку в Палестине того
времени подобного рода бродячие проповедники, пророки и мессии были
обыденным явлением. В ту пору, когда жил и действовал Иисус, а также до его
рождения и после его смерти историки насчитали в Палестине по меньшей мере
двенадцать пророков и мессий, более популярных, чем он. Таким пророком был
ведь и Иоанн Креститель. Ирод приговорил его к смертной казни именно как
опасного агитатора, угрожавшего престолу. Затем появился на арене другой
пророк, по имени Февд. По его призыву за ним последовали сотни евреев,
которым он обещал остановить воды Иордана, как это сделал Иисус Навин, и
перевести их на другой берег, где они будут свободны от гнета римских
поработителей. Римские легионеры устроили среди обманутых паломников
кровавую резню, а самого Февда поймали, обезглавили и голову с триумфом
принесли в Иерусалим. Лишь немногие из этих пророков и мессий избежали
насильственной смерти:
римляне их обычно приговаривали к распятию как потенциальных вождей
еврейского восстания. В древности нередко приписывали крупным деятелям и
монархам божественное происхождение. В этой обстановке легко понять,
почему так быстро произошло обожествление Иисуса, тем более что
большинство его приверженцев воспитывались в атмосфере эллинской культуры,
где подобные верования существовали с незапамятных времен. В их
восторженных умах совершался процесс мифологизации любимого Учителя, а
время создавало вокруг него ореол божественности. Его ужасная смерть на
кресте приобретала глубокий эсхатологический смысл и превращалась в
потрясающую вселенскую трагедию. Французский библеист Гиньебер писал, что
евангелия, хотя и представляют собою продукт массовой экзальтации, имеют все
же реальное ядро - историческую личность Иисуса, вокруг которой происходила
кристаллизация мифов. И можно считать, что вехами евангельских сказаний
является горсть голых фактов из жизни Иисуса. Тем не менее, несмотря на
колоссальную работу, проделанную несколькими поколениями ученых, не
удалось воссоздать портрет живого Иисуса - учителя, свободный от более
поздних напластований теологии и сверхъестественных элементов. Рудольф
Бультман, с которым мы скоро познакомимся поближе, следующим образом
охарактеризовал современное состояние этой области библеистики: "Я теперь
твердо убежден, что в настоящее время мы почти ничего не знаем о жизни
Иисуса". Что же в этих агиографических сказаниях мы можем все-таки
рассматривать как историческую правду? Кармайкл, автор книги "Жизнь и смерть
Иисуса из Назарета", утверждает, что, прежде всего, факт распятия. Ибо
невозможно предположить, чтобы кто-нибудь из восторженных приверженцев
Иисуса мог придумать историю о его столь позорной смерти. Это была просто-
напросто жестокая истина, которую пытались сгладить при помощи
теологических и эсхатологических толкований.
Однако распятию неизбежно предшествовала цепь событий, приведшая к этому
трагическому финалу. Итак, можно считать несомненным то, что Иисус был
плотничьим сыном и жил в галилейском городе Назарете до той поры, когда -
вероятно, под влиянием Иоанна Крестителя - на него внезапно снизошло какое-
то религиозное озарение; что он проповедовал в Галилее и Иерусалиме, собирая
вокруг себя множество горячих приверженцев, но и наживая врагов; что, как
опасный нарушитель общественного порядка, он восстановил против себя
религиозные и светские власти, был распят, а после его смерти случилось нечто,