морали, которая ему показалась более уместной.
      Выпады против богатства и стяжательства содержатся и в других местах 
Евангелия Фомы. В одной из притч говорится о человеке, который хотел 
использовать свое добро, чтобы «засеять, собрать, насадить, наполнить… амбары 
плодами». Он подумал об этом «в сердце своем. И в ту же ночь он умер. Тот, кто 
имеет уши, да слышит!». Содержится там и характерное в этом отношении речение, 
не имеющее аналогий в Новом завете: «Смотрите, ваши цари и ваши знатные люди – 
это они носят на себе мягкие одежды и они не смогут познать истину». Эти 
отрывки отражают настроения, которые были присущи первым христианам из низших 
слоев населения. Но сам факт включения их в гностическое евангелие показывает, 
что за подобными настроениями не скрывалось никакой конкретной социальной 
программы. Богатство и накопительство – зло, потому что оно привязывает 
человека к грешному миру, толкает его на дурные поступки, несовместимые с 
христианским учением, а с точки зрения гностиков, мешает познать «истину». В 
гностических сочинениях все эти выпады против богатых, именно в силу их 
недостаточной конкретности, могли восприниматься как призывы уйти от реального 
мира в мир духовный, заменить ценности материальные ценностями духовными.
      Интерес представляют речения из Евангелия Фомы, где обсуждаются вопросы 
поведения учеников Иисуса, исполнения ими определенных обрядов. Эти речения 
связаны со спорами, которые велись в среде христиан на рубеже I-II вв. по 
поводу различных формальных требований к верующим, сохранившихся от иудаизма 
или зародившихся уже в христианских экклесиях. Автор Евангелия Фомы резко 
выступает, например, против обряда обрезания. Ученики задают Иисусу вопрос о 
пользе обрезания, и тот отвечает на него так: «Если бы оно было полезно, Отец 
зачал бы их в матери обрезанными. Но истинное обрезание в духе обнаружило 
полную пользу». Полемизируя со сторонниками соблюдения иудейских обрядов, автор 
приводит вполне логически построенный аргумент, восходящий к представлениям о 
разумном устройстве мира (кстати, не свойственным гностическим учениям). Метод 
полемики здесь заимствован из античной традиции, освободиться от которой людям, 
выросшим в окружении античной культуры, было трудно. Они могли сознательно 
отбрасывать античную традицию, обращаться при разработке своего учения к 
восточной мудрости, но в спорах с другими учениями они возвращались к приемам, 
разработанным античной логикой и риторикой. Поэтому критика христиан 
христианами подчас была не менее содержательной, чем критика христианства со 
стороны его языческих противников.
      Евангелие Фомы призывает, вероятно, к разрыву с иудейством и в речении, 
где говорится о том, что нельзя человеку сесть на двух коней, натянуть два лука,
 а рабу – служить двум господам. В конце этого речения подчеркивается, что 
новое вино не наливают в старые мехи и не накладывают старую заплату на новые 
одежды.
      В Евангелии Фомы рассмотрены вопросы о молитве, постах и раздаче 
милостыни – тех действиях, которые казались многим христианам основным путем 
достижения спасения на небе. Мы уже не раз говорили о том, какую роль в 
христианских общинах играла благотворительность: раздача милостыни казалась им 
единственно возможным способом объединения богатых и бедных в рамках реального 
мира. Но автор Евангелия Фомы остро ощущал внешний, формальный характер всех 
этих действии, не связанных с внутренним изменением человека. В одном из 
приведенных им речений Иисус в ответ на вопрос учеников, нужно ли им поститься, 
молиться и подавать милостыню, отвечал: «Не лгите и то, что вы ненавидите, не 
делайте этого». Здесь подчеркивается, что внешнее выполнение моральных и 
религиозных требований может привести ко лжи и лицемерию. В другом месте 
евангелия в уста Иисуса вкладываются еще более резкие слова: «Если вы поститесь,
 вы зародите в себе грех, и если вы молитесь, вы будете осуждены, и если вы 
подаете милостыню, вы причините зло своему духу». Ученики могут есть любую пищу,
 какую им дадут. Единственное, что от них требуется, – это лечить больных. В 
конце этого отрывка приведено речение, имеющееся и в Новом завете: «Ибо то, что 
войдет в ваши уста, не осквернит вас, но то, что выходит из ваших уст, 
осквернит вас». У Фомы последняя фраза, будучи заключением ко всему отрывку, 
имеет более широкий смысл: самое главное – духовное преображение человека, его 
внутренняя сущность. Автор выступает даже против молитв, ибо молитва – это 
просьба о помощи, о божественном вмешательстве, а человек, согласно восприятию 
гностиков, должен обрести «свет» внутри себя и тем спастись. Лечение больных, 
пожалуй, единственная обязанность учеников по отношению к другим людям. 
Христианин, даже гностического толка, на том раннем этапе формирования 
христианства не мог отбросить это требование: ведь в самых древних рассказах об 
Иисусе основные «чудеса», совершенные им, сводились к исцелению больных. В 
более поздних произведениях гностиков эта проблема уже не затрагивается.
      Отголоском самой древней традиции в христианском учении является речение 
о необходимости широко распространять новое учение: «То, что ты слышишь ухом, 
возвещай это другому с ваших кровель. Ибо никто не зажжет светильника и не 
ставит его под сосуд, и никто не ставит его в тайное место…» Похожие места есть 
в новозаветных евангелиях. Эта фраза, как мы уже говорили при описании 
зарождения христианства, представляет собой полемику с замкнутостью кумранских 
ессеев. В Евангелии Фомы она кажется противоречащей тайности учения, о котором 
сказано в начале евангелия. По-видимому, в пору создания Евангелия Фомы у его 
автора, как и у многих других христиан, не сложилось еще ясного представления о 
том, кому следует проповедовать новое учение: всем ли, независимо от 
социального и этнического происхождения, или только иудеям, или тем, кто 
способен воспринять «истину»… Автор Евангелия Фомы склонялся к последнему 
принципу. Но древнее речение он все-таки включил в свое произведение, поскольку