| |
И Евангелие Филиппа переполнено символами и образами, которые должны скрыть
истину от «непосвященных» и открыть ее тем, которые эти символы могут
расшифровать.
Важное место в Евангелии Филиппа занимают рассуждения о людях, обладающих
истинным знанием. В начале евангелия проводится одна из основных идей его
автора: люди, обладающие внутренним знанием истины, «таковы, каковы они с
самого начала»; именно эти избранные люди создают других истинных людей. Эта
мысль проводится и в других местах евангелия. «Христос пришел выкупить
некоторых: освободить одних, спасти других. Он выкупил тех, кто чужой, сделал
их своими. И он отделил своих, тех, кого он положил залогом по воле своей».
Итак, есть свои, «истинные люди»; чужие становятся своими, если внутри себя
обретают божественную истину. Автор Евангелия Филиппа выступает против внешнего
соблюдения обрядов, которое становилось характерным для многих христианских
общин его времени. В этом евангелии в различных выражениях проповедуется
необходимость духовного слияния с божеством. Автор весьма своеобразно толкует
догмат о воскресении из мертвых: ему чужда вера в телесное воскресение, которая
была, по существу, связана со стремлением народных масс получить вознаграждение
за все страдания здесь, на земле, и в формах земной жизни. «Те, кто говорит,
что умрут сначала и воскреснут, заблуждаются. Если не получат сначала
воскресения, будучи еще живыми, [то] когда умирают – не получат ничего», –
сказано в этом евангелии. В другом месте со скрытой иронией говорится о наивных
опасениях тех верующих, которые боятся «воскреснуть обнаженными». Ни плоть, ни
кровь, учит автор Евангелия Филиппа, «не смогут наследовать царствие божие».
Плоть Иисуса – логос, а кровь его – дух святой; «те, кто получил это, имеет еду,
и питье, и одежду». Именно эта, «истинная плоть», согласно Евангелию Филиппа,
воскреснет.
Совершенство человека для автора Евангелия Филиппа лишено моральных
характеристик: совершенный человек – это тот, кто облечется совершенным светом
и сам станет светом. Но, став светом, человек тем самым перестает быть
личностью. В этом учении крайний индивидуализм, выраженный в обращении к
внутреннему миру изолированного человека, сочетался с фантастическим
стремлением преодолеть изолированность столь же крайним способом – соединением
человеческого духа со всеобщей божественной духовной сущностью. До какой же
степени одинокими должны были чувствовать себя в окружающем мире люди, для
которых «спасение» означало не только избавление от мира, но и отказ от своего
«я»!
Однако автор не говорит о том, какими путями можно достичь этого
гностического совершенства, этого растворения в «свете». И здесь кроется одно
из глубоких противоречий гностического христианства. Первые христиане учили,
что почитание распятого мессии, исполнение его заветов (которые каждая группа
христиан формулировала по-своему) поможет спастись каждому уверовавшему в
Христа. Авторы хенобоскионских евангелий заменили веру гносисом, мистическим
озарением, но они не давали никаких советов относительно того, как, совершая
одни поступки и не совершая других, обрести его.
Один из вопросов, который должен был встать перед гностиком-христианином,
– это вопрос о том, как сочетать избранность пневматиков, людей, обладающих
«духом», с христианской проповедью, обращенной ко всем людям, с идеей о том,
что ученики и последователи Иисуса должны распространять его учение. Как бы в
ответ на эти вопросы автор Евангелия Филиппа выдвигает мысль, что человек, не
обладающий духовной сущностью, вовсе не человек, а животное в человеческом
обличье. По его словам, Адам съел плод дерева, которое порождает животных; плод
дерева животных породил людей-животных. Еще раз он возвращается к этой мысли в
том месте евангелия, где определяется, что именно должен делать ученик бога.
Ученик бога должен распознать под телесными формами душу каждого. «Есть много
животных в мире, имеющих форму человека. Когда он познает их, свиньям он бросит
желуди, скотине ячмень, и солому, и траву, собакам он бросит кости. Рабам он
даст всходы, детям он даст совершенное». Свиньи и псы в этом отрывке напоминают
аналогичные образы в Нагорной проповеди из новозаветного Евангелия от Матфея:
«Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они
не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (7:6). Нагорная
проповедь, содержащая, по-видимому, наиболее древнюю в Новом завете
христианскую традицию, обращена ко всем уверовавшим в Иисуса. Псы и свиньи в ее
контексте – враги, преследующие его учение, от которых надо оберегать «святыню».
Проповедь изобилует моральными призывами. Именно в ней обещается награда
«нищим духом» (или, по Евангелию от Луки, просто нищим). В Евангелии Филиппа
знакомый образ претерпевает изменения: это не аллегорическое изображение врагов,
а характеристика извечной сущности людей-животных, которые не способны постичь
истину. Внешне образ сохраняется, но суть его меняется кардинально. Такое
обращение с традиционными образами и символами было свойственно всем
христианским направлениям, по-разному толковавшим эти образы и символы,
продолжая при этом считать свое учение истинно христианским.
В приведенном отрывке из Евангелия Филиппа полностью отсутствует как
социальный, так и этический аспект разделения людей. Для его автора существен
только аспект духовный. Реальные отношения приводятся как пример, но им
придается совершенно иной смысл: рабы здесь не рабы людей, а рабы мира, рабы
своего незнания и дети здесь не дети в прямом смысле слова, а сыновья бога,
которых должен открыть ученик и которым он передает истинное учение. Итак, в
гностическом понимании задача проповедника христианства заключается в том,
чтобы найти «детей» и передать им «совершенное», т. е. помочь им обрести гносис,
раскрыть свою истинную сущность. Отрицание значимости социального положения
|
|
