Хельмут, несмотря  на усталость,  повозился  пару
минут с замками саквояжа  и достал из него  объемистый пакет  белого  цвета.
Хозяин  дома  даже  не  стал его вскрывать. Один  только взгляд на сургучные
печати рассеял все сомнения. Испуг на лице сразу же уступил место природному
добродушию. Он засуетился вокруг Хельмута.
     - Простите мое недоверие, господин ком-тур, но кто бы мог ожидать вас в
такую непогоду? Скорее снимайте с себя все, вы же насквозь промокли.
     Хельмут  стал послушно раздеваться.  Плащ  с  капюшоном  уступил  место
мокрому  плащу с  огромным черным  крестом.  Вода,  стекавшая с его  одежды,
образовала  на  полу  большое грязное  пятно,  казавшееся при  тусклом свете
торшера лужей крови. Толстяк испуганно перекрестился и запричитал:
     - И к чему только нужно так мучить себя, неужто нельзя было подождать?
     -Да,  последние  три  километра  мне пришлось  идти  пешком,  -  устало
отозвался  Хельмут.  -  Но депеша  от фамильяра  Габсбурга  весьма  срочная,
господин  Конрад. И завтра же необходимо созвать  на  совещание  весь бальяж
Лотарингии, здесь же, в  Трире.  Придется повертеться. Расходы берет на себя
гроссмейстер, который завтра прибывает в Трир из бальяжа Кобленц.
     - Пойду  распоряжусь, чтобы  вам  принесли сухое  белье и что-нибудь на
ужин. Должно быть, вы не только промокли, но и изрядно проголодались. Ах да,
- спохватился он на полдороге, - я ведь забыл представиться.
     - Бросьте, господин причетник, - махнул рукой комтур, - я же знал, куда
шел.
     Когда  Конрад  возвратился  со  служанкой,  Хельмут  уже спал в кресле.
Резкие  черты  его лица смягчились во сне, и теперь было видно,  что  ему не
больше тридцати лет.
     - Какой красавчик! - восхищенно прошептала служанка.
     Конрад выхватил у нее из рук белье и дал подзатыльник.
     - Хватит глазеть. Иди позови Ханса и отправляйся спать.
     Служанка обиженно фыркнула и удалилась.
     Причетник еще долго стоял возле спящего комтура...
     А на следующий день состоялось экстренное заседание рыцарей Тевтонского
ордена лотарингского бальяжа в Трире...
     События  эти разыгрывались  отнюдь  не  во времена  средневековья и  не
являются  плодом  фантазии  автора.  Место  действия  -  город  Трир,  земля
Рейнланд-Пфальц, ФРГ; время действия - 80-е гг. нашего столетия, действующие
лица  - комтур  рыцарей-монахов Тевтонского ордена  Хельмут и брат причетник
Конрад.
     Как, могут удивиться  наши читатели, неужели  в конце XX в.  необходимо
ворошить  прошлое и напрягать  память  воспоминаниями  о каких-то тевтонцах,
известных нам, пожалуй, только благодаря кинофильму "Александр Невский"?
     Какую же  роль играет  на европейской  арене сегодня этот  католический
духовно-рыцарский орден? И с помощью каких ухищрений ему удалось остаться на
плаву в наш век? Но прежде обратимся к истории.
x x x

     Предтечей тевтонцев явились германские завоеватели  VIII в., положившие
начало   агрессии   и  военному  разбою   на   многострадальном  Европейском
континенте. Вторжение немецких орд в славянские земли к востоку от рек Лабы,
Одры  и  Вислы  было как бы  увертюрой  к той длительной  и кровавой эпопее,
которая позднее будет названа "Дранг нах Остен" - "Нагиск на Восток".
     Уже  начиная  с  Х  в.  немецкие феодалы вели  агрессивную  политику  в
отношении  заэльбских  славян, населявших южное  побережье Балтийского  моря
между  Эльбой,  ее   притоком  Салой  и  нижним   течением  Вислы.  Немецкие
разведчики-миссионеры так писали о богатствах славянских земель:
     "Вся страна изобилует  множеством дичи - оленей,  диких быков  и коней,
медведей, вепрей, свиней и иных всяких зверей. Там множество масла от коров,
молока от  овец, жира от баранов и  козлов, обилие меда,  пшеницы,  конопли,
всякого рода овощей, фруктовых деревьев".
     Именно тогда  был начат многовековой крестовый поход, обагривший кровью
Европу и Азию и оставивший после себя руины и  пепелища городов и  деревень.
Этим "крестовым" путем  шли тевтонские и ливонские  псы-рыцари (так  называл
этих  католических  завоевателей  К.  Маркс),  прусские  юнкера,  германские
милитаристы времен первой мировой войны и гитлеровские "белокурые бестии".
     Исторические хроники  донесли до нас леденящие душу  подробности деяний
средневековых германских рыцарей, отличавшихся неимоверной  жестокостью даже
по  сравнению со  своими  тогда  еще  полудикими соседями.  Король  Генрих I
Птицелов  в первой половине Х в. подчинил себе  славянские племена  гаволян,
ратарей,  укрян,  ободритов.  Когда  его войска взяли городок гломачей Гану,
король приказал перебить всех взрослых жителей, а детей превратить в  рабов.
"Много крови было пролито здесь, - пишет историк Гизебрехт, - потому что и с
вендами  (полабскими славянами. - Б.  П.)  Генрих не церемонился.  Уже целое
столетие господствует немецкая жизнь между Лабой и  Одрой, но  она привилась
на  почве,  где  каждый шаг  полит  кровью. То  было  железное время,  когда
немецкие обычаи, язык, а с ним христианство насаждаемы были в  этих странах.
Как железо, легла рука саксов на вендов и раздавила их".
     Не менее бесчеловечно обращался со славянами и Отгон I, провозглашенный
после  грабительских  походов  в  италийские  земли  в  962  г.  императором
"Священной Римской  империи  германской нации". Оттонские бандиты  убивали и
увечили пленных: вырывали им языки,  выкалывали глаза. В октябре  955  г. по
приказу Отгона I на берегу  Балтийского моря с целью устрашения была сложена
гора  из  700 трупов,  н