естоносцами. Уникальным продуктом крестовых походов
стали  духовно-рыцарские ордены - сословные организации  мелкого  и среднего
феодального  дворянства,  которых коротко называли  "рыцари  церкви".  В них
наиболее   полно   воплощены  грабительская   идеология  и  практика   этого
экспансионистского  движения. Благодаря своей всевозраставшей  политической,
экономической  и  военной власти ордены превращались  в костяк католического
господства  на  Востоке.  Их  особое  положение,  созданное  и  поощрявшееся
папством, многочисленные  владения почти во всех странах  Западной Европы, а
также  разветвленная  структура  обеспечивали  им  и  на  родине  дальнейшее
безбедное существование  и влиятельные позиции даже тогда, когда давно  были
потеряны все завоевания в Сирии и Палестине.
     Участвуя в крестовых походах и  в последовавших  затем войнах, все  без
исключения военно-монашеские ордены постепенно отошли от принципов аскетизма
и  "забыли"  учение  того, рыцарями которого они призваны  были  служить,  -
Христа, сказавшего,  что царство его не от  мира сего. И хотя  первоначально
монахи считались среди христиан избранниками неба (кардинал Дамиан в  XI  в.
говорил: "Иисус Христос вырывает монахов  из мира, подобно доброму  пастырю,
вырывающему  ягнят  из пасти  хищного  зверя.  Блаженны избранники,  которых
Господь  спасает  среди ограниченного числа  погибающих, принимая их  в свой
святой  ковчег"),  а  вступление  в  монашество  признавалось  почти  вторым
крещением,  члены  духовно-рыцарских  орденов  не   очень-то   считались   с
необходимостью соблюдать монашеские обеты.
     Тот же папа Урбан II  в  период первого крестового  похода на  соборе в
Ниме   провозгласил,  что  монахи  подобны  ангелам,  потому  что  возвещают
повеления божии, и на  основании  аналогии между монашеской одеждой и шестью
крылами серафимов  собор  даже  определил  место  монахов  среди  ангельской
иерархии.
     Руководитель  ордена  цистерцианцев  Бернар  Клервоский  говорил  своим
монахам:
     - Гиппократ и его последователи учат, как сохранить  жизнь в этом мире;
Христос и его ученики - как ее потерять. Кого же из двух вы  избираете своим
учителем,  за  кем будете  следовать? Не  скрывает своего намерения тот, кто
станет  так рассуждать: такая-то пища вредна глазам, от такой-то  происходит
боль в голове, в груди или  в желудке.  Разве вы в евангелиях или у пророков
читали  об  этих  различиях?  Конечно,  нет; плоть  и кровь открыли вам  эту
истину...
     - Разве я обещал излагать вам Гиппократа и Галена, - продолжал духовный
предтеча военно-монашеских орденов, - или беседовать с вами о школе Эпикура?
Я - ученик Христа и говорю с учениками Христа;  если я введу сюда чуждое ему
учение, то сам согрешу. Эпикур и Гиппократ предпочитают: один -  наслаждение
плоти, другой - ее сохранение; мой Учитель наставляет, как презирать и то, и
другое...
     Настаивал Бернар и на неукоснительном соблюдении еще одного монашеского
обета  -  бедности.  В одной  из  своих  рождественских  проповедей  он  так
объясняет рождение Христа в Вифлееме:
     - Может быть,  кто-нибудь  полагает,  что  Ему следовало бы избрать для
Своего  рождения  величественный  чертог, где  Царь  Славы был  бы  принят с
великой  славою; но  не  ради этого  Христос сошел  со  Своего  царственного
жилища.  Богатства  и  славы  на  небесах вечное изобилие, но  одного там не
обреталось  -  бедности. Зато на  земле  ее  было много и слишком много,  но
человек  не знал  ей  цены. Бедности именно и пожелал,  сходя на землю,  Сын
Божий,  чтобы,   избрав  ее  для   Себя,  Своею  оценкой   сделать  ее   нам
драгоценной...
     И третий обет не забыл святой Бернар:
     - "Своя воля" в  человеке - источник греха и всякого нравственного зла.
Поэтому  собственная  воля  человека  так ненавистна Господу, что делает для
Него противными  все  жертвы  людские,  вследствие  яда, который она  к  ним
подмешивает...
     Даже понтифика вопрошал неукротимый монах:
     - Quo vadis? (Куда идешь? (лат.)). Какого же ты хочешь царства? Божьего
или земного?..
     Как  мы  увидим далее, почти все благочестивые  проповеди Бернара и его
обращение к курии останутся втуне. Именно три наиболее известные и выходящие
далеко  за рамки  организации подобного толка - иоанниты,  называемые  также
госпитальерами  или мальтийскими  рыцарями,  тамплиеры или храмовники  и  их
псевдонаследники и рыцари Тевтонского, или Немецкого, ордена - и показали на
многовековой   практике,   насколько   далеко   они  отошли  от   принципов,
провозглашенных Бернаром Клервоским.
     Иоанниты,  обозначавшиеся  в  статусах как  "Орден всадников  госпиталя
святого  Иоанна  Иерусалимского",  ведут  свое  происхождение  от госпиталя,
основанного  под Иерусалимом купцом Панталеоном Мауро из Амальфи  примерно в
1070  г.  и  находящегося  вблизи  от  бенедиктинского  монастыря св.  Марии
Латинской.  Его покровителем  был  Иоанн  Александрийский, которого  позднее
заменили на  более известного Иоанна  Крестителя.  Именно здесь образовалось
небольшое братство, объединившееся для ухода за  ранеными и больными.  После
первого крестового  похода  это  братство приобретало все большее  влияние и
даже смогло  претендовать на  признание со стороны папы  римского.  Поначалу
иоанниты получили  некоторые  владения  в Палестине  и  Южной  Франции,  что
послужило исходной базой для расширения собственности ордена в более поздние
времена.  Вступившие  в  орден  давали  три  монашеских  обета:  целомудрия,
бедности и послушания.