истребления  сатанинского  церковного  воинства.  В  ответ папство  сочинило
доктрину, согласно которой священные таинства сохраняют свою силу независимо
от того, отпускаются ли они грешными или праведными священниками. И хотя эта
доктрина  оправдывала  церковных  фарисеев,  она  все-таки  практически была
принята  верующими,  как  и многие  другие  церковные  доктрины,  отменявшие
основные положения раннего  христианства. Церковь  добивалась  этого отчасти
принуждением, силой навязывая верующим свою волю; но нельзя отрицать и того,
что  подобного   рода   доктрина,  потворствовавшая  порокам,  привлекала  и
определенный  контингент  верующих.   Церковь   учила,  что  грешник   может
"спастись"  при  помощи святых таинств  -  магических  действии  -  молитвы,
причащения, исповеди, якобы обладающих  сверхъестественной силой, что вполне
устраивало власть имущих.
     Другим мероприятием, притупившим  на некоторое время оппозицию к церкви
со стороны народных низов, явились крестовые походы, которые были направлены
как на  Восток  под  предлогом освобождения  "гроба господня", так и  против
еретиков в странах Европы.
     В крестовых походах приняла участие не  только масса охочего до грабежа
рыцарства, но и многие тысячи бедняков и страждущих, уверовавших словам папы
Урбана  II, зачинателя первого  похода, сказанным им  на Клермонском соборе:
"Иерусалим -  это пуп  земель, земля  плодоноснейшая  по сравнению со  всеми
остальными,  она словно второй  рай... Кто здесь горестен и беден, там будет
радостен  и  богат".  Заборов М.  А. Папство и крестовые походы.  Папы  всем
участникам  крестовых  походов  отпускали  грехи,  предлагали,  как  говорил
Григорий VII, "малым трудом обрести вечное блаженство".
     Несомненно,  что  с  точки зрения домогательств  папского  престола  на
господство в первую очередь в пределах тех европейских стран, где преобладал
католицизм,  крестовые  походы  явились   просто  гениальной  находкой.  Под
знаменем  освобождения  гроба  господня  папа римский  мог выступать в  роли
объединителя  всех христианских властелинов;  в  крестовые походы можно было
направить феодальную вольницу, опустошавшую  сельские  местности, а вместе с
нею и  всех беспокойных, нетерпеливых, жаждущих земных  богатств.  В  случае
поражения  наместник  Петра   лишился   бы  всего  лишь   своих  реальных  и
потенциальных соперников  и  врагов; победа  же  над  неверными  сулила  ему
несметные богатства и славу в веках.
     Крестовые  походы,  в  особенности  первые,  способствовали  укреплению
авторитета  папства,  порождали  иллюзии в  его способность  облегчить  муки
страждущих и бедствующих, вновь  вселяли во многих веру в "милленниум". Хотя
эти  надежды и  мечты в  значительной  степени  рассеялись после первого  же
крестового похода, когда выяснилось, что на нем наживаются  только церковная
иерархия и верхушка крестоносцев, идея освобождения гроба господня еще долго
приносила папству не только материальные, но и духовные дивиденды.
     Все же  крестовые  походы,  как и клюнийская  реформа, только  временно
притушили  начавшееся  было разгораться в XI в. пламя всеобщего недовольства
существующим  религиозно-социальным  порядком. Под  пеплом  продолжали тлеть
угли,  и достаточно было сильного  порыва ветра, чтобы костер запылал  с еще
большей, чем прежде, силой.
     Новая опасность  возникла  там,  где  ее  меньше  всего  ждали: в среде
теологов. Теоретиком нового движения стал Петр Абеляр (1079-1142), парижский
теолог, современник первого крестового похода, а  его "практиком" - ученик и
последователь Абеляра - Арнольд Брешианский (1100-1155).
     Абеляр  в  своем сочинении  "Да и  нет"  (1122) и других  произведениях
впервые  делает  попытку  подвергнуть рациональной критике церковное учение,
вскрывая заключающиеся в нем противоречия.  Он выдвигал разум на первый план
и провозгласил  право верующих  подвергать критике  церковные авторитеты. По
словам одного современника, французский философ не желал веровать в то,  что
он не "расколол" предварительно рассудком.
     Во взглядах Абеляра папство и его  сторонники в лице главного оппонента
и врага Абеляра аббата Бернара Клервоского усмотрели потрясение  основ самой
веры. В одном из своих доносов в Рим на Абеляра Бернар Клервоский писал, что
"он высказывается нечестиво по отношению к небесам; он подрывает нерушимость
веры  и чистоту церкви; он  преступает пределы, которые положили  наши отцы,
когда пишет  и рассуждает  о вере, о таинствах и о  святой троице... В своих
книгах  он проявляет себя  творцом  лжи и создателем превратных  догматов  и
выказывает себя еретиком не столько в заблуждениях, сколько в упорной защите
ошибок. Он является  человеком,  преступающим веру  свою и уничтожающим силу
христова креста в мудрости слова". Абеляр П. История моих бедствии.
     Характерно, что  Бернар  Клервоский, стремясь  скомпрометировать своего
противника, приписывает  ему осужденные  церковью воззрения ересиархов Ария,
Пелагия  и  Нестория. Впоследствии  инквизиция  часто будет  применять  этот
испытанный прием, при помощи которого обвиняемый превращался в последователя
самых разнородных ранее  осужденных церковью учений, о существовании которых
он зачастую даже не подозревал.
     Два французских поместных собора - Суассонский (1121) и Сансский (1140)
-осудили Абеляра.  Папа Иннокентий II приговорил  его как еретика к "вечному
молчанию", к заточению  в монастырь  и приказал предать огню его книги, "где
бы таковые ни были найдены". Абеляр П. История моих бедствий.
     Лекции  Абеляра  по богословию, которые он читал  в Париже  и во  время
которых  излагал свои  "крамольные"  взгляды, так же как и его произведения,
пользовались неизменным успехом. Абеляр был кумиром университетской молодежи
в Париже, у  него  насчитывалось много последователей.  Самым талантливым из