число которых рядовые верующие вступали на старости лет.
     Манихейство  пустило  глубокие корни, особенно в  Византийской империи,
где  одна из  его  разновидностей -  павликианство, вопреки  преследованиям,
сохраняло свои позиции еще в девятом веке.
     Мы перечислили далеко не все ереси, которые раздирали как раннее, так и
позднейшее христианство. Под внешней религиозной оболочкой  борьба велась за
вполне материальные интересы людей, различных общественных классов.
     Церковная    иерархия,    интересы    которой     отождествлялись     с
эксплуататорскими классами, всегда вела ожесточенную борьбу с ересями.
     Однако неспособность  справиться  с ними  мирными средствами все больше
убеждала церковных иерархов в необходимости применения к ним  насильственных
мер воздействия.
     Одним  из первых  богословов, обосновавших  необходимость  применения к
еретикам силы, вплоть до их физического уничтожения, был Августин (354-430),
"доктор Церкви", крупнейший христианский теолог периода  раннего феодализма,
возведенный  церковью  в ранг блаженных  и  почитаемый  ею по сей  день  как
непреложный богословский авторитет.
     Августин в молодости был сторонником манихейства.
     Отказавшись  впоследствии  от  своих  еретических  взглядов,  он  повел
энергичную   борьбу  против   донатистов,  ариан,  манихеев,  пелагианцев  и
последователей  других   еретических   учении,   раздиравших   в  то   время
христианский мир.
     Взгляды Августина на борьбу с  еретиками претерпели три стадии. Вначале
он пытался  как  бы средствами  пропаганды -  путем богословской  полемики -
переубедить  донатистов и  других вероотступников. Затем  стал рекомендовать
относиться к ним  с "ограниченной строгостью" (temperata severitas), то есть
применять к ним всякого  рода  репрессии,  за исключением  пыток  и смертной
казни.  Под  конец  Августин   стал  ратовать  за  применение  всех  средств
воздействия к еретикам, включая пытки и  казнь, чем вполне заслужил  "славу"
первого "идеолога" инквизиции.
     Как  же аргументировал  этот  "доктор  церкви"  необходимость  принятия
крутых мер  по отношению  к  еретикам?  Аргументы  его  были двоякого  вида:
церковные  и  мирские. Ссылаясь на уже  цитированные  нами  места  Ветхого и
Нового  заветов  о расправах  с  вероотступниками, Августин  делал следующий
вывод:   христианская  любовь  к   ближнему  обязывает  не  только  помогать
вероотступнику спасти  самого себя,  но и  принуждать его  к этому, если  он
добровольно отказывается отречься от своих пагубных воззрений.
     Августин уподоблял еретиков заблудшим овцам,  а церковников - пастухам,
обязанность которых вернуть этих овец в стадо, пуская в ход, если надо, кнут
и  палку.  Нет необходимости  казнить заблудшую овцу,  достаточно ее высечь,
чтобы как следует проучить.
     Порка не такое уж строгое  наказание,  ведь порют  же своих  непокорных
детей   родители,  непослушных   учеников  -  учителя,   и   даже  епископы,
возглавляющие светские суды, присуждают к порке обычных правонарушителей.
     Законно с  этой  целью применять и  пытки,  наносящие  вред  всего лишь
грешной плоти  - "темнице души", если  с их помощью можно возвратить еретика
на путь истинный.
     Если, согласно библейскому учению, неверная жена подлежит наказанию, то
с тем  большим основанием подлежит  наказанию изменяющий церковным  догматам
вероотступник.  Неважно,  уверял  Августин,  что еретик откажется  от  своей
ложной веры  из-за страха перед наказанием,- "совершенная  любовь в конечном
итоге победит страх".  Церковь  вправе заставить  силой своих блудных  сынов
вернуться в ее лоно, если они заставляют других губить свои души.
     Логический вывод из такого  умствования:  лучше сжечь еретика, чем дать
ему  возможность "костенеть  в заблуждениях". "Они  (еретики.-И.  Г.),-писал
Августин,-  убивают души  людей,  в  то  время как власти только  подвергают
пыткам  их тела; они вызывают вечную смерть, а потом жалуются,  когда власти
осуждают их на временную смерть". По Августину, наказание ереси  - не зло, а
"акт любви".
     Исчерпав таким  образом богословские аргументы в пользу своего тезиса и
как бы  сомневаясь в  их убедительности, Августин переходит  к  рассмотрению
этой проблемы с прагматической точки зрения. О действенности мер судят по их
результатам. Применять насилие  к  вероотступникам  церкви выгодно,  ибо это
приносит желанный результат.  Угроза пыток и  смерти  ставит  вероотступника
перед выбором: пребывать в своем заблуждении, пройти "через горнило мучений"
и лишиться жизни или "стать умнее" - отречься от ложных учений и вернуться в
лоно церкви.  Многие еретики избегают сделать такой выбор из-за свойственной
людям в  делах  веры нерешительности или  опасений заслужить презрение своих
единоверцев. Чтобы  решиться, им нужен  толчок, коим  и  является применение
"сильных лекарств", рекомендуемых этим "доктором церкви".
     Средневековые инквизиторы ссылались  на  авторитет  Августина, стремясь
оправдать пытки и костры. Однако современные апологеты церкви пытаются смыть
с Августина черное пятно предтечи инквизиции.
     Один из таких  "обелителей" Августина англичанин У. Дж. Спарроу-Симпсон
рассуждает  так:  "Трудно быть более антиисторичным  и более несправедливым,
чем представляя Августина преждевременно родившимся Торквемадой. То, что его
несчастное  ошибочное  толкование   библейских  слов  явилось   убийственным
прецедентом  и  привело к  печальным последствиям,  к сожалению,  как это ни
больно признать,- правда.  Но  Августин  не единственный великий  мыслитель,
который  не  смог предвидеть  всех  последствий своего  учения, последствий,