| |
повторять или распространять учения вышеупомянутых еретиков; в случае
нарушения одного из этих пунктов виновные подвергаются наказанию как
мятежники и нарушители общественного спокойствия и государственного порядка.
Такие нарушители общественного спокойствия наказываются: мужчины -
мечом, а женщины - зарытием заживо в землю, если не будут упорствовать в
своих заблуждениях; если же упорствуют, то предаются огню;
собственность их в обоих случаях конфискуется в пользу казны...
Чтобы лишить судей и начальников повода смягчать наказание под
предлогом, что оно слишком строго и тяжко и имеет целью только внушить страх
виновным, чтобы виновные подвергались всей силе вышеисчисленных наказаний,
воспрещаем судьям изменять или смягчать каким бы то ни было образом
положенные наказания; воспрещаем всем лицам, какого бы они ни были звания,
просить нас или кого другого, имеющего власть, о помиловании, а также
подавать просьбы за еретиков, изгнанников или эмигрантов под страхом лишения
навсегда права занимать гражданские и военные должности и сверх того иного
наказания, которое определяют судьи".
Основываясь на "Кровавом указе" и при тесном содействии инквизиции,
испанские власти истребили десятки тысяч нидерландцев, боровшихся за
независимость страны.
ПРИМЕРНОЕ АУТОДАФЕ
Заключительным актом инквизиционного процесса являлось аутодафе,
достигшее в Испании поистине грандиозных по своим размерам, пышности и
театральности форм. Испанское аутодафе было одновременно и судебным
заседанием, и казнью, и религиозной церемонией, и зрелищем. Оно
приурочивалось к большим церковным праздникам или торжественным
государственным актам - восхождению на престол нового монарха, его женитьбе,
именинам или рождению королевского сына. В нем участвовали инквизиторы,
королевский двор, высшие церковные, военные и гражданские чины, а также
население столицы или города, в котором оно имело место. Как правило, на
аутодафе объявлялись приговоры осужденным по многочисленным процессам.
Подобного рода "праздничные" аутодафе в честь особ королевского дома
стали традицией испанской инквизиции. В 1560 г. в Толедо было проведено
аутодафе, посвященное королеве Елизавете Валуа, а в 1632 г. в Мадриде таким
образом было отпраздновано рождение принца, сына Елизаветы Бурбон.
В 1680 г. в Мадриде состоялось аутодафе в честь женитьбы Карла II на
французской принцессе Марии-Луизе Бурбон, дочери герцога Орлеанского и
племяннице Людовика XIV. X. А. Льоренте отмечает по этому поводу, что
"суровость инквизиторов была так велика и народное чувство было так
испорчено, что думали угодить новой королеве и оказать ей достойную ее
почесть, присоединив к брачным торжествам зрелище большого аутодафе из ста
восемнадцати жертв, значительное число коих должно было погибнуть в огне и
осветить последние моменты этих торжеств". Льоренте X. А. Критическая
история испанской инквизиции.
Вот как аутодафе 1680 г. описывается в официальном отчете, точно
передающем изуверскую атмосферу этого "богоугодного" спектакля:
"Все великолепие сие выступило в достойном восхищения порядке, так что
не дрогнул ни один человек, не образовалось ни одного пустого места, не
выделился никто в толпе. И, казалось, небо и земля сговорились
способствовать тому, чтобы шествие сие появилось во всем своем блеске, небо
- даруя ясный день, без оскорбительной пыли, без изнурительной жары, а земля
- почтительно предоставляя пространство столь великому стечению народа;
итак, безо всяких препятствий шествие следовало по своему пути, а поклонение
и благочестие находили себе достойнейшее применение в созерцании всего
величия Испании, считая для себя честью служить св. трибуналу и сопровождая
хоругвь с достоинством и уважением, подобающим высокому званию столь важных
особ и вместе с тем столь великому и столь согласованному множеству монахов
и лиц духовных и светских, каковые, в количестве семисот, проходили со
свечами в руках, со сдержанностью, в коей отражалась умеренность,
соблюдаемая св. трибуналом во всех его действиях.
Венцом всей славы сей и в чем собственно заключается торжество
генерального аутодафе, являлась величественная пышность, с коей выступил
трибунал, появившись пред обвиняемыми, дабы судить их у светлейшего трона,
на великолепнейшем театре, и сумев привлечь к себе людские взоры, дабы
заставить бояться и почитать себя, ибо зрелище сие можно было сравнить с
тем, каковое предстанет в великий день всеобщего страшного суда:
если, с одной стороны, оно будет внушать ужас - мерзость виновных,
запечатленная в отличительных знаках их преступлений и наказаний, то с
другой, будет веселить сердца - слава праведных и верховное величие Христа и
апостолов, кои, следуя за хоругвию, в сопровождении ангельских хоров,
направятся к долине Иосафата, где верховный судия воссядет на свой высокий
трон, а те, кто за ним следовал,- на обетованные места, и пред лицом всего
мира прочтены будут улики и дела, и, лишая силы всякое ходатайство и
заступничество, приговоры будут приведены в исполнение.
Для соблюдения столь великого порядка необходимо было, чтобы ночью
стража была весьма бдительной, и посему преступники, кои раньше были
размещены по домам добровольных помощников инквизиции, были уведены в тайные
застенки, ввиду большого скопления их при трибунале, а равно, дабы держать
каждого из них в отдельности, так, чтобы они не могли сообщаться и
переговариваться; и, собрав всех их к десяти часам вечера, дав им сначала
|
|
