Приписываемые Огмию функции зависят от его основного свойства: он 
«богсвязыватель» и этим напоминает германоскандинавского Одина. Подобно Одину,
 Огмий владеет магией. Поэтому надписи на найденных в Австрии (Брегенц) 
свинцовых пластинках, так называемых «табличках проклятия», призывают Огмия, 
умоляя его о защите от всякого вреда. Как известно, для осуществления или 
рассеяния чар призывали особенно могущественных богов, владеющих магией. Огмий 
использует самый эффективный способ колдовства: так же, как Один, он связывает 
врагов «военными путами», зачаровывая и парализуя их. Таким образом, Огмий 
причастен к магическовоенной верховной власти.
      В ирландской традиции ОгмийОгма, один из верховных богов Туата Де Дананн,
 выступает как воитель. Перед началом битвы при Маг Туиред Луг спрашивает его: 
«А ты, Огма, против кого обратишь свою мощь в этой битве?» — «Что ж, — отвечал 
тот, — трижды девять друзей короля да его самого сокрушу я и вместе с 
ирландцами жизни лишу треть врагов». Ему удается завоевать меч короля фоморов 
Тетры.
      Ирландские предания подтверждают отождествление ОгмыОгмия с Гераклом. 
Рассуждения же собеседника Лукиана о том, что Геракл совершал свои подвиги 
исключительно силой слова, выражали, повидимому, личное мнение этого 
образованного галла. В действительности Огмий является богом вроде 
МарсаГеракла. В случае Огмия в этом двуединстве Марс преобладает над Гераклом. 
Дело в том, что Огмий сам редко участвует в битве. Как галльский Марс Цезаря, 
он «руководит войной», направляет битву посредством своего магического 
искусства, сражаться же — дело военного героя, а не верховного бога.
      Имея в виду военную функцию Огмия, можно предположить, что на галльской 
фреске он изображен в качестве военного вождя, а ведомая им толпа — это его 
дружина. Если вспомнить свидетельство Цезаря о галльских воинах, бесстрашно 
следовавших за своим вождем на смерть, то можно прийти к выводу, что галльская 
фреска не только изображает Огмия как полководца, но и создает образ, 
символизирующий верность дружины своему вождю.
      С другой стороны, может быть, Огмий изображен как проводник душ в царство 
мертвых? Выражение радости на лицах ведомых в этом случае объясняется 
представлениями кельтов о потустороннем мире как о стране вечного счастья. На 
связь Огмия с потусторонним миром указывают и «таблички проклятия». Такие 
пластинки обычно зарывали в землю, посвящая их подземным богам. То, что в 
ирландских преданиях Огма имел прозвище Греанайнех («солнечноликий»), отнюдь 
не противоречит его возможной связи с потусторонним миром. Как мы видели на 
примере Дагды, бог потустороннего мира мог быть и солнечным богом.
      Многие считают описанную Лукианом фреску аллегорическим изображением 
красноречия. И в качестве бога красноречия Огмий связывает слушателей силой 
своего слова (поэтому на картине цепочка продета через кончик его языка). 
Вообще ОгмаОгмий связан с духовной сферой. Недаром в ирландский мифологии он 
считается потомком Элаты, имя которого означает «поэтическое искусство» или 
«наука». И наконец, Огмий был изобретателем огама — сакральной кельтской 
письменности; огамическими знаками друиды записывали заклинания на камнях или 
дощечках. «Отец огама — Огма, — говорит древнеирландский трактат о письменности,
 — мать огама — рука или нож Огмы».
      В целом ОгмийОгма в большей степени, чем Луг, соответствует темному 
аспекту верховного индоевропейского бога: Огмий имеет власть надо всем 
беспорядочным, неистовым, магическим. В Ирландии он составляет пару с Дагдой, 
«добрым богом»; одно из наиболее важных ирландских имен Огмия — Элкмар («злой» 
или «великий завистник»).
      
      
* * * 
      
      Таким образом, мы познакомились с божествами кельтов — как женскими, так 
и мужскими. Мы видели, что кельтские богини (при всем их разнообразии) выражают 
две фундаментальные идеи. Вопервых, все они восходят к культу богиньМатерей, 
в основе которого лежит древнейший образ большинства религий и мифологий — 
образ Великой МатериЗемли. Вовторых, все они вовлечены в символизм верховной 
власти. Это и прекрасная молодая женщина, вручающая власть королю Конну, и 
королева Коннахта Медб, персонифицирующие верховную власть: первая представляет 
идеальный образ власти, а другая — земной. Это и богиня войны Маха «с рыжей 
гривой», которая боролась за верховную власть в Ирландии всеми возможными и 
невозможными способами. И даже прекрасная Этайн, волшебная невеста и богиня 
Другого Мира, оказывается еще и богиней верховной власти.
      Мужские божества кельтов не предоставляют возможности для такой четкой и 
ясной интерпретации. Мы видели, какие зыбкие грани отделяют одних богов от 
других, как разные боги выполняют одни и те же функции, смешиваясь между собой. 
Например, кельтских богов Тевтатеса, Езуса и Тараниса, имена которых называет 
римский поэт Лукан, средневековые комментаторы, а за ними и современные 
исследователи сравнивали то с Меркурием, то с Марсом, то с Юпитером. А имена 
Граннус, Мапон, Белен с равной степенью вероятности могли принадлежать 
самостоятельным божествам — ипостасями кельтского Аполлона или быть прозвищами 
верховного бога Луга.
      Свидетельство Цезаря помогло нам в известной степени разобраться в этом 
запутанном лабиринте кельтских божеств. Мы видели, что во главе кельтского 
пантеона стоял юный и прекрасный верховный бог Луг, которого сравнивают со 
скандинавским Одином, представляющим классический образец верховного 
индоевропейского бога. В то же время если в скандинавской мифологии все