какую он когдалибо видел.
      «О Финн, я — Саба, — произнесла она, — и я — та самая олениха, которую вы 
сегодня преследовали. Я отказала в своей любви друиду из Волшебного народа по 
прозванию Темный, и тогда он придал мне это обличье, и я три года носила его. 
Но слуга Темного, жалея меня, однажды открыл мне, о Финн, что, если я попаду в 
твой знаменитый Дун Алмайн, я избавлюсь от всех заклятий, и мой истинный облик 
вновь возвратится ко мне. Я боялась, что меня разорвут на куски твои псы или 
убьют твои охотники, но мне удалось бежать так быстро, что меня настигли только 
ты и Бран со Сколауном, а люди по природе не причинили бы мне вреда». — «Не 
бойся, о дева, — молвил Финн, — мы, фении, свободны, и наши гости свободны 
также; здесь никто не станет ни к чему принуждать тебя».
      Так Саба поселилась вместе с Финном, и он сделал ее своей женой; и так 
полюбил ее, что не находил больше радости ни в сражении, ни в охоте и целыми 
месяцами не отходил от своей супруги. Она любила его не меньше, и радость их 
была подобна радости бессмертных в Стране Юности. Но однажды до Финна дошла 
весть, что в заливе Дублина стоят корабли северян, и он созвал своих воинов на 
битву. «Ибо, — как сказал он Сабе, — ирландцы платят нам дань и дают кров затем,
 чтобы мы защищали их от чужеземцев, и стыдно нам принимать от них дары и не 
исполнять собственных обещаний». И еще он припомнил слова Голла Мак Морна, 
сказанные им, когда фении однажды оказались в кольце врагов: «Человек живет 
после смерти, но не дольше, чем живет его слава».
      Семь дней потребовалось Финну, чтобы прогнать северян от берегов Эрин. На 
восьмой день он возвратился и, войдя в дом, заметил печаль на лицах своих слуг; 
и Саба не дожидалась его на валу. Он спросил, что случилось, и услышал 
следующее:
      «Пока ты, отец наш и повелитель, сражался с врагами, Саба все смотрела на 
дорогу, ожидая, когда ты вернешься; и както мы увидели, что к дому 
приближается некто, во всем похожий на тебя, и Бран и Сколаун сопровождали его; 
и казалось, что вдалеке раздается охотничий клич фениев. Саба помчалась к 
воротам, и мы не могли остановить ее, так спешила она к призраку. Но вдруг она 
остановилась и закричала громко и отчаянно, и твое подобие ударило ее ореховым 
жезлом, и вот на тропе уже не было женщины, а только стройная лань. Собаки 
погнали ее и не дали вернуться к воротам замка. Мы схватили оружие и побежали 
сразиться с колдуном, но там уже никого не было, только слышался топот копыт и 
лай собак, и ктото из нас говорил, что они долетают с одной стороны, а ктото 
— что с другой; шум удалялся и удалялся и в конце концов стих. Мы сделали все, 
что могли, о Финн; Саба ушла».
      Тогда Финн прижал руку к груди и, не сказав ни слова, прошел в свои покои.
 Никто не видел его ни в этот день, ни в следующий. Затем он появился и 
попрежнему командовал фениями, но еще семь лет искал Сабу в каждой долине, в 
каждом лесу, в каждой пещере Ирландии и никогда не брал с собой других собак, 
кроме Брана и Сколауна. Наконец он оставил всякую надежду отыскать жену и 
продолжал охотиться, как прежде. Однажды фении охотились в БенБулбане, что в 
Слиго, и вдруг услышали, как лай собак сменился яростным рычанием и визгом, 
словно они схватились с какимто зверем; подоспев, воины увидели, что под 
высоким деревом стоит обнаженный мальчик с длинными волосами и собаки пытаются 
схватить его, но Бран и Сколаун его защищают. Мальчик был высок и статен, и, 
когда охотники приблизились, он посмотрел на них без страха, не обращая 
внимания на собачью возню у ног. Фении отогнали псов и взяли ребенка с собой; 
Финн хранил молчание и пристально всматривался в лицо мальчика. Со временем 
ребенок научился говорить, и вот что он рассказал.
      Он не знал отца и другой матери, кроме нежной оленихи, с которой он жил в 
зеленой, уютной долине, огражденной со всех сторон высокими скалами и глубокими 
расселинами. Летом мальчик питался фруктами и плодами, а зимой в пещере для 
него всегда находился запас еды. Временами к ним приходил высокий темнолицый 
человек; он говорил с матерью то нежно, а то с яростью, но она всегда убегала, 
испугавшись, и человек удалялся в гневе. Наконец наступил день, когда 
темнолицый очень долго говорил с матерью, и в голосе его сменялись все оттенки 
просьбы, мольбы и гнева, но она не подходила к нему и не выказывала ничего, 
кроме страха и отвращения. Тогда темный человек подошел ближе, ударил ее 
ореховым жезлом и пошел прочь; и в этот раз она пошла за ним, но оглядывалась 
на сына и жалобно стонала. Мальчик попытался побежать за ними и понял, что не 
может шевельнуться; испустив вопль гнева и отчаяния, он упал на землю и лишился 
чувств. Очнулся он на склоне горы на БенБулбане и несколько дней пытался 
отыскать ту зеленую долину, но так и не смог найти ее. Вскоре на него 
наткнулись собаки; но чем окончилась история его материоленихи и Темного 
друида, никто не знает.
      Финн дал мальчику имя Ойсин (Олененок), и он стал доблестным воином, но 
еще больше прославился своими песнями и сказаниями; передавая из уст в уста 
легенды о фениях, люди и по сей день говорят: «Так пел бард Ойсин, сын Финна».
      
ОЙСИН И НИАМ
      
      Однажды туманным летним утром Финн и Ойсин с товарищами охотились на 
берегах ЛохЛена и вдруг увидели, как к ним приближается невероятно прекрасная 
девушка верхом на белоснежном скакуне. Она носила королевское одеяние; голову 
ее украшала золотая корона, и всю ее окутывал, спускаясь до самой земли, 
темнокоричневый шелковый плащ, расшитый золотыми звездами. На копытах коня 
сверкали серебряные подковы, а над головой его раскачивался золотой султан. 
Подскакав ближе, дева сказала Финну: «Издалека лежал путь мой, но наконецто я