острые копья, и теперь, наоборот, никому не удавалось отбить удара, так что 
кровь потекла рекой. Наконец наступил вечер. «Давай пока закончим», — сказал 
Фер Диад, и Кухулин согласился. Они передали оружие колесничим, обнялись, 
трижды поцеловали друг друга и разошлись отдыхать. Лошади их спали в одном 
загоне, возницы грелись у одного костра, а сами герои обменивались пищей, 
питьем и лечебными травами.
      На следующий день они вновь встретились у Брода, и поскольку раньше 
выбирал оружие Фер Диад, то теперь это надлежало делать Кухулину. Тот выбрал 
тяжелые копья с широкими наконечниками, предназначенные для ближнего боя, и на 
них герои сражались, стоя на колесницах, до самого заката; устали и лошади, и 
возницы, и на телах противников было множество ран. Наконец они прекратили 
схватку и отбросили оружие. И, как и в прошлый раз, они обнялись и поцеловались 
и так же разделили пищу и питье и лечебные травы и мирно спали до утра.
      Однако на третий день Фер Диад выглядел больным, и Кухулин упрекал его за 
то, что он вышел на битву против друга ради девы, пусть даже это Финдабайр, 
которую Медб предлагала каждому герою, включая и самого Кухулина; но Фер Диад 
отвечал: «О благородный Пес, если бы не вышел я на бой, когда меня позвали, лег 
бы позор на меня в РатКруахан». Теперь была очередь Фер Диада выбирать оружие, 
и он предлагает взять «тяжелые грозноразящие мечи»122; но хотя противники 
отрубают от бедер и плеч друг друга огромные куски мяса, никто не может одолеть 
другого, и вечером поединок заканчивается. На этот раз они расстаются с тяжелым 
сердцем, уже не обмениваются дарами, и лошади их и возницы спят отдельно.
      
ГИБЕЛЬ ФЕР ДИАДА
      
      Фер Диад знал, что на четвертый день поединок должен так или иначе 
закончиться, и поэтому с особой тщательностью выбрал себе доспехи. Сперва он 
надел рубашку с каймой из блистающего золота, а поверх — передник из коричневой 
кожи. На живот он привесил плоский камень, огромный, как мельничный жернов, а 
сверху привязал тяжелый и крепкий железный передник, поскольку боялся, что 
Кухулин может воспользоваться га булга. На голову он водрузил свой высокий шлем,
 украшенный самоцветами и эмалью, затем прицепил меч с золотой рукоятью, а на 
левую руку привесил широкий щит с пятьюдесятью бронзовыми шишками. Так он стоял 
у Брода и, в ожидании противника, подкидывал свое оружие вверх и снова ловил 
его и проделывал много чудесных боевых приемов; и когда Кухулин увидел это, то 
сказал Лаэгу, своему вознице: «Если случится мне уступать в сражении, черни, 
поноси и порочь меня, раздувая мой боевой пыл и ярость. Если же буду брать верх 
я, хвали, славословь и превозноси меня»123 — ибо сегодня ему требовались все 
силы.
      «О Фер Диад, — спросил Кухулин, — каким оружием будем мы сегодня 
сражаться?» — «Сегодня тебе выбирать», — отвечал Фер Диад. «Тогда — все или 
ничего», — сказал Кухулин, и Фер Диад сокрушился сердцем, когда услышал это, но 
все же ответил: «Да будет так». Бой начался. До полудня они сражались на копьях,
 и никто не мог одолеть другого. Наконец Кухулин вынул меч и попытался срубить 
Фер Диаду голову над кромкой щита, но великан из племени Фир Болг отбросил его 
прочь. Трижды Кухулин подпрыгивал высоко в воздух, пытаясь поразить противника 
поверх щита, и трижды Фер Диад ловил его на щит и отбрасывал, как ребенка, 
прочь. И Лаэг, насмехаясь над ним, закричал: «Он бросает тебя, как река пену, 
он размолол тебя, как жернов пшеницу; ты, маленький оборотень, не зови себя 
больше воином».
      Тогда наконец неистовство битвы охватило Кухулина, и он стал расти, пока 
не перерос Фер Диада, и сияние героя распространялось вокруг его головы. Они 
сошлись в схватке, кружась и тесня друг друга, так что демоны, оборотни и духи 
закричали с рукоятей их мечей, и воды брода отступили перед ними в ужасе, так 
что они сражались, стоя посреди сухого русла реки. И вот Фер Диад сумел застать 
Кухулина врасплох и ударил его мечом, вонзив его глубоко в тело, и река 
окрасилась кровью. И Фер Диад стал теснить Кухулина, рубя и терзая его так, что 
тот не мог уже выдержать и попросил наконец у Лаэга га булга. Услышав это, Фер 
Диад опустил свой щит, прикрывая живот, но тут противник швырнул свое копье ему 
в грудь поверх щита. Фер Диад поднял щит, и тогда Кухулин пальцами ноги бросил 
га булга, и оно прошло через железный передник и на три части разбило камень 
размером с мельничный жернов и погрузилось глубоко в тело, вонзившись в каждый 
член своими зубцами. «Довольно, — вскричал Фер Диад, — теперь я умру! Злое это 
дело, что я пал по твоей вине, о Кухулин». Кухулин подхватил его и перенес 
через Брод, чтобы он умер на северной его стороне, а не на стороне воинства 
Эрин. Герой опустил умирающего друга на землю, и слабость охватила его, и он 
сам уже готов был упасть, когда Лаэг вскричал: «Поднимайся, о Кухулин, ибо 
сейчас на нас нападут ирландцы! Они уже не согласятся на поединок — теперь, 
когда погиб Фер Диад». — «Зачем мне вставать, о возничий, когда он пал от моей 
руки?» — вопросил Кухулин, и забытье, подобное смерти, охватило его. И воинство 
Медб с радостными кликами, подбрасывая копья и распевая победные песни, 
ворвалось в Ульстер.
      Но прежде чем миновать Брод, они подняли тело Фер Диада и уложили его в 
могилу, и соорудили над ней курган, и водрузили на нем погребальный камень, где 
огамическими письменами указали имя и род. А из Ульстера явились друзья 
Кухулина, и они унесли его в долину Муиртемне, где омыли его раны, а его родичи 
из Племен богини Дану кидали в реку целебные травы, чтобы раны скорее зажили. 
Но он немало дней пролежал там в слабости и оцепенении.
      
СУАЛТАЙМ ЕДЕТ ПОДНЯТЬ УЛАДОВ