бросили вместе с прочими в котел; там Эвнисьен так вытянулся и напрягся, что 
котел распался на четыре части, но и его сердце не выдержало усилий и 
разорвалось.
      
ВОЛШЕБНАЯ ГОЛОВА
      
      В результате все ирландцы и все люди Могучего острова, кроме семерых, 
погибли — и даже Бран был ранен в ногу отравленной стрелой. Среди оставшихся в 
живых были Придери и Манавидан. Бран приказал отсечь себе голову. «Возьмите ее 
с собой, — сказал он, — отнесите на Белую гору в Лондоне163 и похороните ее на 
вершине лицом к Франции; ни один чужеземец не придет с войной в нашу землю, 
пока она останется там. По пути моя голова станет беседовать с вами и будет вам 
столь же добрым спутником, как я был прежде. В Харлехе будете вы пировать семь 
лет, и птицы Рианнон станут петь вам. В Гвалесе, что в Пенвро, будете вы 
пировать сорок лет да еще сорок лет, а моя голова станет говорить с вами и 
останется невредимой, пока не раскроете вы двери в Корнуолл. И тогда не медлите 
больше, а собирайтесь в дорогу, чтобы похоронить мою голову в Лондоне».
      Тогда семеро отрубили голову Брана и вместе с Бранвен отправились 
исполнять его повеление. Но, когда они добрались до АберАлау, Бранвен 
вскричала: «Горе мне! Зачем я, несчастная, родилась на свет, если изза меня 
погибли два острова!» Она испустила стон, и сердце ее разорвалось. Для нее 
возвели четырехгранный курган на берегу Алау, и место это зовется 
ИнисБранвен164 и по сей день.
      Семеро обнаружили, что за время их отсутствия Касваллаун, сын Бели, 
завоевал Британию и убил шестерых вождей, верных Карадауку. Убийца, искусный в 
колдовстве, сумел набросить на себя волшебный покров невидимости, и Карадаук 
видел лишь смертоносный меч, но не того, кто держал его, и сердце его 
разорвалось от этого горестного зрелища.
      Путники добрались до Харлеха и семь лет слушали там пение птиц Рианнон, 
«и в сравнении с ними все прочие песни были грубы и неприятны». Потом они 
отправились в Гвалес, что в Пенвро, и нашли там прекрасный просторный чертог с 
видом на океан. Когда они вступили туда, они забыли все прошлые скорби и все, 
что приключилось с ними, и прожили там в радости и веселье восемьдесят лет, и 
чудесная голова говорила с ними как живая. Барды называют это время «Весельем 
Благородной Головы». В том чертоге было три двери; одна из них, выходившая на 
Корнуолл и АберХенвелин, была заперта, а две другие — открыты. И однажды 
Хейлин, сын Гвина, сказал: «Да постигнет меня несчастье, если я не отопру эту 
дверь и не узнаю, правда ли была нам предсказана». Он отворил ее, и сразу ко 
всем вернулась память и пришла скорбь, и они немедля отправились в Лондон и 
похоронили голову на Белой горе, где она и оставалась, пока Артур, не желавший 
своей земле иной защиты, кроме крепких мечей, не вырыл ее оттуда. Это и есть 
«Третья Роковая Находка» Британии.
      Так завершается эта варварская повесть, изобилующая элементами мифа, ключ 
к которым давно утрачен. Черты северной жестокости, в ней присутствующие, 
заставили отдельных исследователей предположить, что на формирование 
окончательного ее облика оказали влияние исландские саги. В пользу данной 
гипотезы говорит образ Эвнисьена. «Сеятель раздоров» встречается, конечно, и в 
чисто кельтских преданиях, но редко — в сочетании с оттенком героизма, 
отчетливо проступающим в описании кончины Эвнисьена. Кроме того, ирландский 
«злой язык» всетаки редко доходит до такой дьявольской вредоносности.
      
СКАЗАНИЕ О ПРИДЕРИ И МАНАВИДАНЕ
      
      После всех этих событий Придери и Манавидан возвратились во владения 
Придери, и Манавидан взял в жены Рианнон, мать своего друга. Они жили так 
какоето время в счастье и в довольстве. Однажды они поднялись на гору 
ГорседНарберт, и вдруг послышался гром и на землю пал тяжелый туман, так что в 
двух шагах не было ничего видно. Когда туман рассеялся, земля вокруг опустела — 
ни домов, ни людей, ни скота, ни полей. Дворец Нарберта, правда, стоял, но он 
был совершенно пуст — как если бы в живых остались только Придери, Манавидан и 
их жены — Киква и Рианнон.
      Два года они жили, питаясь тем, что осталось во дворце, охотясь и собирая 
дикий мед; но в конце концов им это надоело. Манавидан предложил: «Давайте 
пойдем в Ллойгир и добудем там какиенибудь инструменты». Они отправились в 
Херефорд и поселились там; Манавидан и Придери научились изготавливать седла, и 
Манавидан украшал их синей эмалью — он научился этому искусству у великого 
мастера Лласара Ллайсгивида. Но вскоре другие седельные мастера Херефорда, 
узнав, что люди покупают только седла Манавидана, сговорились убить пришельцев. 
Придери хотел сразиться с ними, но Манавидан убедил его перебраться в другое 
место.
      Они поселились в другом городе и стали там делать невиданные щиты, но и 
оттуда их прогнали мастерасоперники. То же повторилось и в следующем селении, 
где они промышляли башмаками, и наконец все четверо решили возвратиться в Дивед.
 Там они стали жить охотой, как и раньше.
      Однажды они подняли белого кабана и тщетно гнали его, пока он не привел 
их к огромному, высокому дворцу — никогда прежде в этом месте друзья не видели 
никаких построек. Кабан вбежал в замок, собаки — за ним, и Придери, вопреки 
совету Манавидана, чувствовавшему дурное волшебство, отправился на поиски собак.

      В центре зала он обнаружил фонтан; рядом с ним на мраморной подставке