которые растут у истока семи главных рек Ирландии.  Есть также повесть о 
чудесном дереве,  которое растет сверху вниз,  как перевернутый скандинавский 
Иггдрасиль. У него девять ветвей,  из которых верхняя  — самая красивая,  и в 
его ветвях чистые белые птицы внимают напевам,  которые там слышны. Эта повесть 
аллегорически интерпретируется уже в духе христианской традиции дерево  —  это 
Христос,  девять ветвей  —  девять небес,  а птицы  —  души праведников. Однако 
же сам символ перевернутого дерева встречается еще в «Ригведе». В 
древневаллийской поэме о Котле Головы Аннувна говорится,  что его «раздували 
дыханием девяти девушек»,  а в «Жизни Мерлина» (Vita Merlini) Счастливыми 
Островами правят девять сестер,  старшая из которых носит имя Моргана.  В 
диншенхас есть повесть о Руаде сыне Ригдонна, который на трех лодках отправился 
к берегам Северной Ирландии,  но вдруг почувствовал,  что лодки не могут 
сдвинуться с места.  Тогда он вплавь добрался до берега и в тайном месте 
встретил девять красивых и сильных женщин,  с ними «провел он девять ночей 
подряд,  без смущения,  без слез раскаяния,  под морем без волн,  на девяти 
кроватях из бронзы». Одна из этих женщин впоследствии принесла ему ребенка.
Ирландская литература изобилует «компаниями из девяти человек»,  и в 
большинстве случаев совершенно ясно,  что девятка состоит из вожака и восьми 
равноправных членов.  Особенно яркий пример  —  описание свиты королевы Медб в 
«Похищении быка из Куальнге». «Ехало с ней всегда девять колесниц  —  две 
впереди,  две позади,  по две с каждой стороны от нее,  а ее собственная 
колесница посредине».  Когда король Лойгайре послал своих людей задержать св. 
Патрика,  он снарядил для этого девять колесниц,  «как было в обычае у богов».  
Когда Брикрен отправился на пир в свои палаты из девяти покоев,  его 
сопровождали восемь меченосцев.  У Кухулина было по девять штук каждого вида 
оружия,  причем восемь маленьких и один большой.  У друида Катбада было восемь 
учеников,  а Финна обычно сопровождали восемь товарищей.
Девять,  как и пять,  символизирует целое. В средневековом валлийском обществе 
девятое поколение было признано пределом родственных отношений,  даже 
человеческое тело,  как принято было считать,  состояло из девяти частей.  
Видимо,  это представление о девятичастной структуре мира проявляется в 
традиционных британских играх вроде кеглей (ninepins),  где центральная кегля 
называлась «король»,  или «моррис с девятью шашками»,  в которую играли на 
доске,  поделенной на восемь квадратов вокруг центрального поля.  В Шотландии 
священный огонь по обычаю зажигали девятеро мужчин,  а в особо важных случаях 
группа,  состоящая из девяти раз по девять человек,  причем все они должны быть 
старшими сыновьями в семье.  В Шотландии,  как и в Уэльсе,  а также в отдельных 
районах Скандинавии,  ритуальный огонь Бельтана разжигали при помощи девяти 
палочек,  которые девять человек отломили от девяти разных деревьев. При 
гаданиях и в народной медицине необычайно важным оказывается как само число 
девять,  так и каждый девятый элемент системы. Более того,  даже волны моря, 
как считалось,  обрушиваются на берег сериями по девять в каждой,  причем 
девятая волна была якобы самой большой и посему самой «роковой» из всех.
Не менее значимо в кельтской традиции и число двадцать семь,  часто 
представляемое как трижды девять. Так, трижды девять воинов плюс вождь,  т.е.  
в совокупности двадцать восемь,  видимо,  образовывали весьма важную единицу. 
Калатин со своими двадцатью семью сыновьями (и внуком) утверждал,  что всех их 
надлежит рассматривать как одного воина,  ибо отпрыски его суть члены его тела. 
В саге «Сватовство к Эмер» Кухулин противостоит отцу девушки и трем ее братьям, 
 у каждого из которых было по восемь воинов,  т.е. в общей сложности опять-таки 
отряд из двадцати восьми человек. Бран сын Фебала путешествует в сопровождении 
трех групп по девять человек,  каждая под началом одного из молочных его 
братьев. Среди фениев также были распространены отряды из восьми рядовых воинов,
  подчиненных фению более высокого ранга.  Эти отряды затем объединялись по три 
в более крупные единицы,  руководимые одним из вождей фианы,  что в числовом 
выражении снова дает:
[(8 + 1) х 3] + 1 = 28.
Важное место число девять занимает и в календаре кельтских народов.  В 
валлийских законах девятый день месяца нередко отмечает начало или конец 
некоего периода,  а в качестве законченного временного промежутка в литературе 
часто упоминается период в девять дней и девять ночей.  В Уэльсе время яркого 
свечения луны в полнолуние перед осенним равноденствием носит название у nawnos 
olau («девять светлых ночей»),  в Ирландии также существует термин,  восходящий 
к числительному «девять» и обозначающий некий временной интервал (nomad,  
noinden),  однако точное его значение неизвестно: это или девять дней,  или 
девять полудней («четыре дня и пять ночей либо четыре ночи и пять дней»).  
Такие факты давным-давно привели Дж.  Риса и других исследователей к выводу,  
что у кельтов была девятидневная,  а точнее  —  «девятиночная неделя»,  
поскольку счет времени они вели не по дням,  а по ночам.  Три таких 
девятиночных недели составляли месяц из двадцати семи ночей,  что,  по всей 
вероятности,  соотносимо с двадцатью семью знаками лунного зодиака.  Параллели 
можно найти в индийской мифологии,  где луна,  царь Сома,  имеет двадцать семь 
звездных жен,  с каждой из которых он проводит одну ночь месяца.
Помимо того,  что девятидневная неделя у древних кельтов долгое время 
существовала бок о бок с семидневной, числа девять и семь в ряде контекстов 
выступают как альтернативные.  Так,  знаменитый Дом Да Дерга,  по одним 
свидетельствам,  имел девять входов,  а по другим  — семь.  В отдельных текстах 
валлийских законов говорится,  что подданные должны построить для своего короля 
не девять домов,  а семь.  Точно так же и границы рода могут варьировать и 
составлять не девять поколений,  а семь.  Число семь для кельтов,  судя по