текстам,  каждый из них правил своей долей Мунстера,  другие же тексты называют 
королем Мунстера либо одного,  либо другого.  Потомство Эохайда прослеживается 
до Ита сына Брегона,  но о нем самом нам известно мало.  Эохайд был одноглаз,  
и в других областях по этой причине никак не стал бы королем. Фоморская 
одноглазость ставит его в один ряд с первобытными Финтаном и Партолоном,  со 
«слугой-великаном» Мугом Нуадатом и колдуном Наром,  чье имя означает «стыд»,  
свинопасом у Бодба из знаменитого сида в Мунстере,  а также тремя братьями,  
которые ограбили в Мунстере самого Финна и имена которых означали «Дурной Знак»,
  «Вред» и «Недостаток»,  а отцом их был человек из Племени богини Дану,  по 
имени Уар,  что означает «Жестокость». Все трое изображались обычно в виде 
«страшных уродов <…> хромых <...> фальшивых,  из племени необычайной злобы,  
родом из некой каменистой долины,  что далеко в Нижнем мире». «Ядом напоено их 
оружие,  и одежда напоена ядом,  и руки их,  и ноги,  и все,  чего они касались,
 ядовито». Конечно,  одноглазые персонажи в сагах не обязательно связаны с 
Мунстером,  однако они характеризуют именно мунстерскую традицию.
Самый загадочный из персонажей,  живших в Мунстере,  бесспорно,  второй король  
—  Курои.  В одном из текстов он изображается как гигантский пастух или 
крестьянин (bachlach),  сравнимый с теми великанами  —  повелителями животных,  
которые ведут рыцарей короля Артура к вратам Иного мира.  В другом тексте Курои 
называется «властелином мира». Его чудесная крепость в холмах Слиав Мис,  в 
Корко Дивне,  напоминает вертящиеся космические дворцы азиатских преданий. «В 
каком бы месте земли ни находился сам Курои,  крепость его с наступлением ночи 
начинала вертеться быстрее,  чем мельничный жернов,  ибо такова была сила 
заклятия,  которое наложил он на свое жилище. Так было оно устроено,  что после 
захода солнца никто не мог даже отыскать вход в него». Сам же Курои был не 
только колдуном,  но и мастером изменять собственную внешность,  по крайней 
мере, он мог представать то в одном,  то в другом обличье.  Так,  на пиру в 
доме Конхобара, когда он неожиданно появляется среди присутствующих, он 
выглядит как столп ярко светящегося пламени,  а шум его шагов слышится как 
завывание ветра и стон метели. Будучи королем Темайр Луахры,  Курои,  вместе с 
территорией,  которой он управляет,  казалось бы,  должен входить в состав 
Ирландии и подчиняться верховному королю,  однако на деле это не совсем так. С 
того дня,  как он взял в руки оружие  —  а было ему тогда семь лет,   —  и до 
самой смерти он не обагрил свой меч кровью в Ирландии, и даже пища Ирландии не 
коснулась его губ. Обращаться к нему принято так: «О ты,  пересекший течение 
моря». В этом Курои имеет много общего с древнеиндийским божеством Пушаном,  
который представлен иногда как бог касты шудр. Пушан предстает также как пастух 
и покровитель скота,  в руке он держит стрекало для управления быками.  
Поскольку у него нет зубов,  он не может есть обычную твердую пищу,  а питается 
особой жидкой кашей.  С другой стороны,  именно он раздает богам еду и вместе с 
богом Сомой является хранителем живых существ. Он  — покровитель всего этого 
мира,  и он же  —  патрон фокусников и магов. Рожденный на дальних путях неба и 
земли,  он видит всех тварей как на ладони,  и он же оказывается проводником в 
мир Иной. Он способствует регулярной смене дня и ночи,  и один из его 
постоянных эпитетов  —  «яркий, сверкающий»,  порой он сам отождествляется с 
солнцем.
В ирландских текстах Курои Мак Даре выполняет различные функции. Он то помогает 
Кухулину в сражении,  то выступает как его противник,  то испытывает Кухулина,  
то соперничает с ним,  то оказывается его жертвой. Нам уже случалось говорить о 
знаменитом споре,  когда Курои предлагал собравшимся уладам отрубить ему голову,
  этот же мотив возникает затем в среднеанглийской поэме о Гавейне и Зеленом 
Рыцаре.  А К. Кумарасвами интерпретировал эту тему в свете древнеиндийских 
параллелей и видел в громадном пастухе Космического Мужа или Мирового Великана, 
 отождествляемого отчасти с Варуной,  Праджапати и Атманом  —  высшими 
божествами  —  «в их жертвенных аспектах как источнике,  из которого происходят 
все вещи». Все сказанное подводит нас к окончательной формулировке парадокса 
четвертой «функции». Персонифицированная в слугах,  рабах и изгоях,  эта 
функция  —  низшая в иерархии,  но как символ жертвы она соответствует высшим 
богам. Поделенный на две части,  Мунстер одной своей половиной символизирует 
грубых рабов,  а другой  —  Иной мир. Поэтому как единое целое он неизбежно 
преисполнен противоречий. Не случайно в одном из древнейших правовых трактатов 
его король называется «учителем (ollam) над королями».  После того как Племена 
богини Дану ушли в сиды,  оставив дневной мир сыновьям Миля,  они избрали своим 
королем Бодба из сида Мунстера.  Их правителей наставляет Маннанан сын Лира,  
бог моря,  но не верховный король Ирландии  —  король Тары. В сфере оккультного 
Мунстер и силы,  стоящие за ним,  занимают главенствующее положение.  Там 
«последние» суть «первые».

  Глава 6. Переплетения

Соотнесение пяти областей Ирландии с пятью функциями и пятью социальными 
классами,  конечно же,  носит символический характер. Мы отнюдь не утверждаем,  
что жители Коннахта были сплошь друидами,  а Мунстера  — поэтами. Вовсе нет,  
ведь всякое множество распадается на подмножества. К примеру,  одно из преданий 
рассказывает,  что Ирландия была поделена на двадцать пять частей между 
сыновьями Угаине Мора и что это деление просуществовало целых три сотни лет. В 
древнеиндийских текстах также говорится иногда не о «пяти народах», но о «пятью 
пяти народах»,  да и четыре основные касты сами по себе тоже не однородны,  а 
имеют довольно много подгрупп. Действительно,  пять народов ирландской традиции 
символизируют основные функции иерархии, но есть основания предполагать,  что