«людях Финна» говорилось следующее:
«Воинство их состояло из семижды по двадцать мужей да еще десяти военачальников,
  причем при каждом из последних было еще трижды по девять рядовых воинов.  Все 
они были связаны между собой словом и клятвой [вспомним на этом фоне Кухулина.  
 — Авт.] исполнять определенные условия: ни один из них не имел права принимать 
материальную компенсацию за нанесенный ему ущерб,  в какой бы форме она ни 
предлагалась; если же кому-либо из фениев предлагали подарок или дорогое 
угощение,  он не имел права отказаться; ни один из фениев не должен был 
обращаться в бегство,  если число его противников не превышало девяти. Ни один 
человек не мог быть принят в воинство фениев,  допущен до великого собрания в 
Уснехе,  схода в Тайльтиу и праздника в Таре до тех пор,  пока все его родичи,  
как со стороны отца,  так и со стороны матери,  не поручатся,  что никто из них 
не станет мстить за него,  если он будет убит, ибо таков был у фениев обычай,  
что никто не имел права мстить за них,  кроме самих фениев. Но если кто-либо из 
фениев нанес кому-либо ущерб,  в ответе за это было все воинство. Ни одного 
человека не принимали в воинство фениев,  пока не сложит он двенадцати стихов. 
Равным образом ни один не мог быть принят в воинство фениев до тех пор,  пока 
со щитом и короткой,  в локоть, ореховой палкой не сойдет он в яму,  вырытую в 
земле и глубиной достигающую ему до пояса. А девять воинов,  взявши по девять 
копий каждый,  должны метать их в него с расстояния в десять борозд. И если он 
не мог отразить ударов и был ранен,  его не принимали в воинство фениев. Ни 
один человек не мог быть принят в воинство фениев до тех пор,  пока не заплетал 
он своих волос в тугие косы и не начинал бег по лесам Ирландии,  другие воины 
начинали преследовать его,  лишь только скрывался он за небольшой рощей. Они 
стремилисьнагнать его и ранить,  и если им удавалось это сделать, такого 
человека не принимали в воинство фениев. Не принимали в воинство и того,  у 
кого оружие дрогнуло в руке. Не принимали и того,  кто хоть раз задел головой 
ветку,  когда бежал через лес. Не принимали и того, у кого под ногой хоть раз 
хрустнул сухой сук. И тот, кто не мог прыгать выше своих бровей и пригибаться к 
земле ниже своих колен,  не принимался в воинство фениев. Не принимали и того,  
кто одними лишь ногтями,  не сбавляя скорости своего бега,  не мог извлечь 
колючку из своей ноги. Но тот,  кто мог совершить все это,  тот становился 
фением».
В ирландских Законах фиана не только упоминается как почитаемое сообщество,  но 
и признается особым институтом,  необходимым для обеспечения благополучия всего 
народа. По свидетельству Дж Китинга,  писавшего в XVII в., в период от Самайна 
до Бельтана фении квартировали в домах ирландцев,  тогда как в летнее время они 
жили в лесу,  занимались охотой и сами обеспечивали себя всем необходимым. И 
летом,  и зимой основной их задачей оставалась охрана границ. Известно также,  
что ни одна девушка не могла выйти замуж до тех пор,  пока не была предложена 
воинам фианы. Последнее невольно заставляет вспомнить об аналогичной «плате»,  
которая позднее практиковалась в крестьянских общинах,  нанимавших для 
собственной безопасности группы неженатых молодых людей,  обеспечивающих покой 
и сохранность стад и урожая. В английской традиции ближайшая параллель  —  цикл 
сказаний о Робин Гуде.
В одной повести рассказывается о том,  что у верховного короля Ирландии 
Ферадаха Фехтнаха было два сына, Туатал и Фиаха. После смерти Ферадаха сыновья 
поделили всю Ирландию между собой  —  все богатства страны,  сокровища,  
крепости,  замки и скот взял себе один брат,  друюму же достались ее утесы и 
холмы,  устья ее рек,  выгоны и пастбища,  плоды ее морей,  ее лососи,  ее 
охотничьи угодья. Когда потом рассказ об этом разделе услышали знатные люди 
христианской Ирландии,  все они шумно запротестовали,  потому что им такой 
раздел показался несправедливым. Тогда Ойсин сын Финна спросил их,  какую бы 
половину предпочли они сами. «Ну конечно,  ее добро,  ее палаты,  ее дома,  ее 
замки и крепости»  —  ответили они. «Что же,   —  сказал тогда Кайльте,  один 
из предводителей фианы,   —  та половина,  которую вы выбрали,  безусловно, 
худшая». И как повествуется далее уже в стихах,  старший брат,  Туатал,  
становится верховным королем Ирландии,  тогда как младший,  Фиаха,  навеки 
связывает свою судьбу с фианой.  Он выбирает себе «реки,  пустоши,  луга,  леса,
  обрывы и устья рек»,  но все это не мешает ему наследовать королевство после 
смерти брата. Видимо,  статус фения был весьма удобен для тех,  кто в силу 
обстоятельств рождения не имел права наследовать земельную недвижимость,  скот 
и трон иными словами  —  для младших братьев.
Описанный выше раздел страны между двумя братьями разительно напоминает раздел 
Ирландии между сыновьями Миля и Племенами богини Дану,  согласно которому 
последние получили в свое владение подземную,  или скрытую,  часть страны. В 
цикле повестей о фиане говорится,  в частности,  и о том,  что св.  Патрик 
сослал Племена богини Лану «на вершины холмов и скал». В этом пункте и сами 
фении оказываются как бы примыкающими к Туата,  сидам и фоморам,  поскольку их 
жилища обычно располагаются в районах,  внешних по отношению к обжитому 
пространству.  Поэтому сам институт фианы также изображается как относящийся к 
минувшим дням,  к дохристианскому прошлому Ирландии,  а само название их 
воинства ассоциируется с названием воинства фоморов (sithchuire). О фениях 
говорится,  что матерями их были женщины из Племен богини Дану,  и противники 
их подобным же образом оказываются обитателями сидов.  В одной повести,  
датируемой VIII в,  Финн выслеживает вора, регулярно кравшего у фениев пищу. Он 
преследует его и видит,  как тот скрывается в сиде. Финн пытается удержать его, 
 наносит смертельный удар,  но двери захлопываются, прищемив Финну большой 
палец.  Вытащив палец из щели, он сует его в рот,  чтобы облегчить боль,  и в 
эту минуту понимает,  что имя вора  —  Кулдуб («черноволосый»). Чудесное