отряды и людей без одежды,  а вся Тара показалась им накрытой огненным облаком. 
Это был знак, что закон короля нарушен. Тогда Конайре и его свита объехали Тару 
справа налево,  а Брегу  —  слева направо (гейс № 1),  а потом король стал 
охотиться на диких зверей из Керны (гейс № 2),  не подозревая об этом,  пока не 
кончилась охота. Затем они отправились берегом моря на юг и решили заночевать в 
Доме Да Дерга.  Герой Мак Кехт пошел вперед,  чтобы разжечь в доме огонь до 
прихода короля дом же этот представлял собой здание,  у которого было семь 
входов и лишь одна дверь,  которую приставляли к тому входу,  откуда дул ветер.
Тут Конайре увидел трех всадников,  которые ехали впереди него к тому же дому. 
Все у них было красного цвета: и тела,  и волосы,  и одежда,  и кони,   —  и 
ехали они к дому Крэсного (Дерг,  derg  —  «красный») (гейс № 5). Напрасно 
посылал Конайре к ним своего сына,  чтобы уговорить их остановиться ненадолго,  
а потом поехать следом за королем. Они ответили ему словами,  предвещавшими 
трагедию «О мальчик,  вот великая весть. Где конюшня,  куда мы спешим? Едем мы 
из конюшни Донна Десскораха, что в сиде. Устали наши кони. Хоть и живы мы,  а 
все же мертвы. Гибель живого. Пища воронам. Еда для ворон. Битва и сеча. Кровь 
на мечах. Щиты с разбитыми шишаКАМИ через час после заката. О мальчик'» Затем 
ко всей компании присоединяется уродливый черный человек,  у которого только 
один глаз,  одна рука и одна нога,  и с ним  —  его огромная уродливая жена.  
Это Фер Кайле (букв.: «лесной человек»),  и он так приветствует Конайре: «Давно 
уже известно о твоем приезде». На спине он несет визжащую черную свинью,  
предназначенную для угощения короля (это тоже один из гейсов Конайре,  хотя в 
саге он и не назван прямо).
    Конайре вошел в дом. Все расселись по местам,  и Да Дерга сердечно 
приветствовал собравшихся. Между тем у входа в дом появилась одинокая женщина в 
длинном сером плаще,  а было это уже после захода солнца. Женщина попросила 
разрешения войти. Длинными,  словно ткацкий навой,  были ее голени и черными,  
словно спинка жука. Волосы с ее лобка спускались до колен,  а губы свисали на 
одну половину лица. Она прислонилась ко входу,  и бросила на короля и его 
воинов дурной взгляд,  и предсказала,  что из Дома не спасется никто,  разве 
только унесет его в лапах птица.  «Чего ты хочешь?»  —  сказал Конайре. 
«Воистину того же,  чего хочешь и ты»,   —  сказала женщина. «Лежит на мне гейс,
   —  сказал ей Конайре  —  после захода солнца не принимать в доме,  где я 
нахожусь,  одинокую женщину». Но, несмотря на эти слова короля,  женщина 
упрекнула его в недостатке гостеприимства.  «Вот жестокий ответ,   — сказал 
Конайре  —  Впустите ее,  хоть и лежит на мне этот гейс». И великий ужас и 
дурное предчувствие охватили всех присутствующих.
   Тем временем грабители под водительством Ингкела и сыновей Донна Десы 
высадились на берег,  и,  когда корабли их пристали к земле  Дом Да Дерга так 
содрогнулся,  что оружие упало с крюков. Здесь повествователь в полной мере 
использует иронию ситуации в ответ на просьбу объяснить причину столь сильного 
шума,  Конайре говорит «Не могу и помыслить,  разве только лопнула твердь или 
Левиафан,  что опоясывает мир,  решил разрушить его ударом своего хвоста,  или 
корабль сыновей Донна Десы пристал к берегу. Горе мне,  если это не они! Ведь 
это наши возлюбленные молочные братья. Мил мне этот отряд воинов,  и не 
пристало нам бояться их этой ночью». Во время высадки один из сыновей Донна 
Десы говорит о короле Конайре «Не бывало во всем свете короля благороднее. 
Добрым было его правление. Да не допустит Бог,  чтоб был он там этой ночью. 
Прискорбно,  что жизнь его коротка».
   Сквозь колеса семнадцати колесниц,  стоявших у каждого входа,  разбойники 
могли видеть огонь,  зажженный в честь короля (гейс № 4).  Ингкел пошел на 
разведку,  вернулся,  после чего произошел длинный разговор,  в ходе которого 
он подробно описал устройство покоев в доме и людей,  сидящих там.  Ирландские 
сообщники с легкостью идентифицировали каждого по описанию Ингкела и даже 
пытались удержать Ингкела от штурма дома,  мотивируя это силой и доблестью 
каждого из находящихся внутри. Это детальное перечисление героев и их славных 
деяний напоминает некий древний ритуал. 
Все же разбойники нападают на дом.  Трижды они поджигают его,  и трижды огонь 
гаснет.  Еще не вооружившись как следует,  король Конайре убивает шесть сотен 
врагов,  а потом,  взяв в руки оружие,  убивает еще столько же.  Однако друиды 
нападавших наслали на Конайре великую жажду и при этом лишили воды все реки и 
озера Ирландии. Конайре попросил питья у Мак Кехта,  и тому пришлось 
отправиться на поиски воды,  потому что вся вода в доме была уже израсходована 
на тушение огня.  Долго не мог Мак Кехт найти воды для короля,  пока не 
оказался наконец у Уаран Гарайд,  что в долине Круахана,  где вода не успела 
уйти от него в донный песок.  Когда он вернулся к Дому Да Дерга,  то увидел 
двоих мужей,  которые рубили голову Конайре.  Мак Кехт убил их,  а потом вылил 
вод у врот Конайре и на его затылок.  Тогда отрубленная голова сказала: 
«Великий муж Мак Кехт! Славный муж Мак Кехт!» И герой устремился вдогонку за 
врагами.  Только девять человек из защитников дома пали в том бою,  и только 
пятерым из нападавших удалось бежать. 
Когда Конал Кернах после битвы вернулся в Тайльтиу, отец стал упрекать его за 
то,  что он вернулся живым,  тогда как господин его остался лежать мертвый 
среди поверженных врагов.  Конал показал ему свои раны.  «Да,  эта рука 
сражалась сегодня,  о сын мой»,   —  сказал отец Коналу.  «Воистину это так,  о 
старый герой,   —  сказал Конал,   —  многим поднесла она смертельный напиток у 
входа в дом».
Судьба Конайре сформулирована в виде гейсов,  начинающихся с «нельзя тебе...».  
Всего этого надлежит избегать, но все непременно должно свершиться,  прежде чем 
он умрет.  Королю не следовало мирить ссорящихся рабов и жалеть грабителей,