своего Я и других, хотя нельзя сказать, что без своего Я и других. Она 
возникает, когда человек больше не ищет Просветления ради (так называемого) 
себя, но еще не полностью посвятил себя его достижению ради (так называемых) 
других. Следовательно, бодхичитта возникает между третьей и четвертой стадиями, 
между стадией духовной смерти и стадией возрождения в духе. Бодхичитта — это 
зерно духовного возрождения. Предвосхищение ее появляется во время личного 
посвящения, когда дается мантра. В этом случае мантра — семя семени бодхичитты. 
Помимо прочего, с момента посвящения человек, как говорят, уходит в бездомность,
 ибо само оно есть такой уход: человек уходит из группы, по крайней мере 
психологически, если не физически; он умирает для группы и уповает на 
Просветление. И, конечно, человек стремится к нему не только ради себя, но и 
ради всех без исключения. Поэтому неудивительно, что в этот момент должен 
возникнуть, пусть тусклый, проблеск бодхичитты, хотя бы в некоторых случаях. 
В-третьих, что можно сказать о практике просто сидения? Ее трудно объяснить 
полнее, чем сказать: когда человек просто сидит, он просто сидит. По крайней 
мере, можно добавить, что иногда человек просто сидит, а иногда — не просто. 
Например, человек не просто сидит, когда практикует другие виды медитаций — 
памятование о дыхании, метта-бхавану, припоминание шести элементов и так далее. 
Во всех этих медитациях требуются сознательные усилия. Однако необходимо 
внимательно следить, чтобы эти сознательные усилия не были слишком волевыми. И 
чтобы противодействовать подобной склонности, мы практику- емся в простом 
сидении. Иными словами, мы практикуем просто сидение в промежутках между 
другими методами. Так, есть период активности (во время которого мы практикуем, 
скажем, памятование или метта-бхавану), а потом наступает период пассивности и 
восприимчивости. Мы продвигаемся вперед следующим образом: активность — 
пассивность — активность — пассивность и так далее; то есть: памятование о 
дыхании — просто сидение — метта-бхавана — просто сидение — припоминание шести 
элементов — просто сидение — визуализация — просто сидение. Мы можем 
продвигаться подобным образом все время, сохраняя совершенный ритм и равновесие 
в медитативной практике. Мы то удерживаем себя, то подталкиваем вперед, 
собираем и раскрываем, действуем и не действуем. Когда мы достигаем совершенной 
уравновешенности практики медитации, система медитации находит свое завершение. 
(Из лекции №135: «Система медитации», 1978. Эта лекция была прочитана членам 
Западного буддийского ордена) 
ПЯТЬ ОСНОВНЫХ МЕТОДОВ  МЕДИТАЦИИ
  
   В буддийской традиции существует пять основных медитативных упражнений, 
каждое из которых является противоядием от одной из «пяти отрав» (рассеянности, 
гнева, страстного желания, тщеславия и неведения). Начнем с отравы 
рассеянностью или склонностью ума перепрыгивать с одного на другое. Мы говорим 
о людях, что у них «ум кузнечика» или «ум бабочки», и подразумеваем, что они не 
в состоянии задерживать свое внимание на одном предмете сколько-нибудь долго. 
Об этом Т. С. Элиот сказал в своей известной строке: «distracted from 
distraction by distraction» — «рассеян я от рассеянности рассеянностью»158. Это 
главный итог современной жизни в ее непрекращающейся череде — каждый день, 
каждую неделю человек «рассеян от рассеянности рассеянностью». Противоядием 
против этого, хотя бы как состояния ума, является памятование о дыхании159. 
Сосредоточение, сфокусированное на процессе дыхания, противостоит всей нашей 
рассеянности.
   Второй отравой является гнев. Противоядие ему очень естественное. Это 
метта-бхавана160, развитие вселенской любящей доброты — изумительная практика, 
которая для многих оказывается предельно трудной. Хотя она и трудна, мы 
постоянно ее практикуем на занятиях медитацией161. Многие люди знают по 
собственному опыту, что конкретно эта отрицательная эмоция, гнев, может быть 
развеяна именно этой конкретной практикой намеренного и внимательного развития 
любви и доброжелательности ко всем живым существам. Именно так человек 
искореняет отраву гнева, развивая вселенскую любящую доброту.
   Третья отрава — страстное желание. В каком-то смысле это отрава из отрав. 
Это не просто «желание», а то, что называется «невротическим желанием». Возьмем,
 к примеру, пищу — самую обычную пищу. У всех нас есть желание покушать той или 
иной еды — это вполне нормально и здраво. Однако желание есть становится 
невротическим, когда мы пытаемся использовать пищу в качестве заменителя для 
удовлетворения некоторых наших других потребностей, будь они умственными или 
эмоциональными. Как раз вчера вечером я заглянул в статью одного журналиста, 
публикующегося в женских журналах, там приводились сведения о том, что многие 
читательницы журнала чувствуют неодолимую тягу к сластям, когда эмоционально 
озабочены. Это и есть «невротическое желание», иными словами, — страстное 
желание.
   Как мы могли убедиться, страстное желание — это целая проблема, особенно в 
современном мире. Большие отрасли промышленности занимаются разжиганием наших 
страстных желаний и только этим. Реклама убеждает нас при помощи рациональных 
доводов или без них, что нам надо иметь это, то или другое. Можно сказать, что 
занятие рекламой — одна из самых безнравственных профессий.
   Страстное влечение искореняется с помощью различных практик. Я упомяну лишь 
некоторые (в величине проблемы вы сможете убедиться хотя бы по числу 
противоядий). Некоторые противоядия, должен предупредить вас заранее, 
достаточно крутые. Например, созерцание десяти стадий разложения трупа. Это до 
сих пор очень популярная практика в некоторых буддийских странах. Считается, 
что она особенно полезна в качестве противоядия от сексуальных желаний, другими 
словами — от невротического полового желания. Не стану объяснять вам эти стадии