обесценение принятия Прибежища. У буддизма очень долгая история; за тысячелетие 
буддизм распространился, практически, на всю Азию. Миллионы людей вверялись 
Будде, Дхарме и Сангхе и повторяли формулу прибежища: «Буддхам саранам 
гаччхами» и т.д. В конце концов люди стали повторять слова принятия Прибежища 
по привычке. Иными словами, не потому, что они настоящие буддисты, а потому, 
что формулу повторяли их отцы и деды (иногда люди считают себя буддистами «по 
рождению», но это противоречие в терминах). Эта ситуация получила широкое 
распространение в наши дни в буддийских странах Азии. Принятие Прибежища уже не 
рассматривается как выражение искреннего внутреннего духовного убеждения; 
повторение слов принятия Прибежища и предписаний стало выражением 
принадлежности к определенной социокультурной группе. В Индии я видел множество 
тому подтверждений. Например, я наблюдал, как сингальские, тайские, бирманские 
и индийские буддисты повторяли слова принятия Прибежища и предписаний по разным 
поводам: на публичных собраниях, на поминках, во время бракосочетаний, 
церемоний наречения ребенка и так далее. Люди повторяют слова принятия 
Прибежища и предписаний, но никто не задумывается об их значении. Они 
перечисляют Прибежища и заповеди только для того, чтобы продемонстрировать, 
какие они «хорошие буддисты» и добропорядочные граждане. Нет и речи о том, что 
слова принятия Прибежища суть выражение искренней преданности идеалам буддизма. 
Вот почему я сказал, что принятие Прибежища обесценилось, если не выродилось и 
принизилось.
   Насколько я помню, за все время моего пребывания в Индии никто ни разу не 
подчеркнул при мне важность принятия Прибежища. Некоторые очень настаивали на 
правильности выговаривания палийских слов в формуле принятия Прибежища, но они 
вовсе не обращали внимания на то, что эти слова означают. В связи с этим 
значимость принятия Прибежища я открыл для себя сам. И тогда я понял всю 
важность этого: это, фактически, ключ ко всему. Принятие Прибежища — сущностный 
поступок в жизни буддиста, то, что делает его буддистом. Это в буддизме самое 
простое и самое важное.
   И последнее основание, почему никто не учредил Ордена вместо новой 
буддийской организации, заключается в чрезмерно высокой оценке монашества, 
особенно формального. И в наши дни, если вы разговоритесь с серьезно 
настроенным буддистом, особенно из Юго-Восточной Азии, и спросите, кого он 
считает настоящим буддистом, то, вероятнее всего, он ответит, что настоящий 
буддист — это монах. Он также скажет вам, что, если вы хотите по-настоящему 
практиковать буддизм, вам следует стать монахом. Мирянин не в состоянии 
практиковать буддизм или же может практиковать его весьма ограниченно. Лучшее, 
что может делать мирянин, это обеспечивать монахов продуктами, одеждой, кровом 
и лекарствами. Таким путем мирянин наберется заслуг и, возможно, в следующем 
своем рождении родится на небесах, или хотя бы на земле в богатом семействе. 
Поскольку принятие Прибежища было обесценено, значение монашеской жизни стало, 
наоборот, преувеличиваться. Быть буддистом означало теперь не искреннее 
принятие Трех Драгоценностей, но необходимость стать монахом.
   Я, конечно, не хотел бы недооценивать монашеский образ жизни и, тем самым, 
впадать в другую крайность. Я сам монах уже больше половины жизни. По моему 
мнению, монашество во многих отношениях — наилучший образ жизни. Но, чтобы быть 
буддистом, совсем не обязательно становиться монахом. То, что имеет значение, — 
это принятие Прибежища. Вверение себя Трем Драгоценностям — это самое главное; 
следование же какому-либо определенному образу жизни уже вторично. Для многих 
людей их вера находит свое выражение в принятии монашества. Так бывало особенно 
во времена Будды. Но даже в те дни, когда жил Будда, существовала возможность 
выбора. Согласно палийским текстам, некоторые ученики и ученицы Будды достигали 
высокого уровня духовного развития, продолжая жить в миру. Поэтому, хотя 
некоторое число вверившихся учению следует такому образу жизни, различие между 
самовверением и образом жизни сохраняет смысл.
   Я говорил о том, что вверение себя выражается в том, что человек начинает 
вести монашескую жизнь. Но я имел в виду искреннее монашество. Так, к сожалению,
 случается не всегда. Во многих странах Азии самовверение было подменено 
монашеством. В большинстве случаев это не чистосердечное, а формальное 
монашество. Во многих уголках буддийского мира следуют внешним обрядам принятия 
Прибежища (повторение формулы Прибежища во всех возможных случаях); подобным же 
образом монахи выполняют внешние обряды: они периодически читают наизусть 
монашеские правила, не задаваясь вопросом, что же они означают. И вот теперь, 
на этом этапе вам должно быть понятно, почему никто не подумал учредить Орден, 
а не еще одну буддийскую организацию. Причина заключается в следующем: люди 
полагали, что уже пребывают в подобном Ордене. На самом же деле никакого Ордена 
не существовало. В большинстве случаев имелось определенное число людей, ведших 
сходный образ жизни, да и то, фактически, чисто внешне и механически. Однако с 
того момента, как мы делаем упор на принятии Прибежища, значение монашеской 
жизни более не преувеличивается; для искренне вверившегося учению буддиста 
монашество занимает свое правильное место среди других возможных образов жизни. 
(Из лекции № 141: «Обеты и Духовная Община », 1979) 

ЯДРО НОВОГО ОБЩЕСТВА
   
   Как можно вступить в Западный буддийский орден (ЗБО)? Каковы взаимоотношения 
между ЗБО и организацией Друзей ЗБО (ДЗБО)? Каким образом ЗБО и организация 
ДЗБО составляют ядро нового общества? Я постараюсь последовательно ответить на 
эти вопросы.
   Первое. Как можно вступить в Западный буддийский орден? Вступить может тот,