обитающий, есть абсолютное настоящее, так как он нигде не имеет убежища, ни в 
прошедшем, ни в будущем, ни в настоящем - этот разум, конечно, совсем не то, 
что 
обычно о нем думают не пробудившиеся до сатори".

В другом месте своей книги "Внезапное пробуждение" Дэйдзю говорит, что "когда 
разум сливается с Этим Моментом, тогда то, что было, и то, что будет, сразу 
открываются этому разуму. Тогда сразу все Будды прошлого как бы встречаются со 
всеми Буддами будущего; тогда, как гласят сутры, "десять тысяч событий 
происходят одновременно". Там, где все вещи познаются в одной мысли, находится 
царство духа, где достигается все знание". Все это возникает только тогда, 
когда 
в разуме пробуждается абсолютное настоящее, но не как логический вывод, а как 
сознание, являющееся следствием сатори.

Когда сатори происходит в абсолютном настоящем, все вопросы решаются сами собой.
 
Разум, или сознание, разделенное на категории, развивавшееся во времени, всегда 

ускользает от нашего понимания и всегда "недосягаемо", что касается его 
реальности. Только тогда, когда наше неосознанное сознание, или то, что может 
быть сверхсознанием, приходит в себя, пробуждается до своего естественного 
состояния, нам открывается безвременность настоящего, из которого и появляется 
в 
своей истинной природе время, поддающееся делению.

Токусан, будучи еще не посвященным в тайну сатори, в то время, когда он 
разговаривал со старой хозяйкой чайной, не мог понять смысла ее вопроса. Его 
представление о времени сложилось из того, что он прочел в жалких комментариях 
Сэйре, что означало, что его понимание не могло идти дальше логической 
разумности: расстояние между этим состоянием и сатори было неизмеримо велико, 
так как было не количественным, а качественным, это были вещи другого порядка, 
иного значения. Пропасть между сатори и рациональностью никогда не может быть 
преодолена умозрительностью и логическими выводами, абстрактными рассуждениями 
или чем-либо, имеющим связь с интеллектом (виджняна). Это можно сделать только 
при помощи абсолютного отрицания самого рассудка, что означает 
"экзистенциальный 
скачок".

Сатори имеет другое название - "кэнсе" ("постижение своей собственной природы").
 
Это может натолкнуть на мысль, что существует то, что известно как "природа" 
или 
"субстанция", составляющая существо, и что эта "природа" постигается кем-то, 
находящимся вне ее. Другими словами, это подразумевает существование того, кто 
постигает и того, что постигается: субъект и объект, хозяин и гость. Такой 
точки 
зрения обычно придерживается большинство из нас, ибо наш мир является 
рациональной реконструкцией, которая всегда противопоставляет одну вещь другой, 

и посредством этого противопоставления мы мыслим, и наше мышление, в свою 
очередь, проецируется в каждую область нашего опыта, отсюда этот мир 
действительности, бесконечно умножающийся.

"Кэнсе", наоборот, означает пойти против такого образа мышления и положить 
конец 
всем формам дуализма. Фактически это означает реконструкцию нашего опыта в 
самой 
его основе. То, что пытается сделать дзэн, есть не что иное, как самая 
радикальная революция в нашем мировоззрении. Рационалистический путь решения 
противоречащих друг другу проблем, состоящих из двух понятий, - это создание 
третьего понятия, которое может внести гармонию в первые два. Найти такое 
третье 
понятие - это работа, которую берет на себя философ. Несмотря на то, что вопрос,
 
может ли он в конце концов открыть такое всеобъемлющее и гармоническое понятие, 

остается главным вопросом, мы не можем по природе нашего разума остановиться, 
находясь близко к цели. Наши попытки могут быть бесконечны и тщетны, но мы 
будем 
вынуждены продолжать эту работу.

Дзэн выбрал совершенно другой путь, диаметрально противоположный логическому 
или 
философскому методу. Не то чтобы дзэн был очень враждебно настроен по отношению 

к последнему (так как дзэн также готов признать практическую пользу, которую 
можно извлечь из интеллекта, и отвести ему то место, которое он заслуживает), 
просто дзэн придерживается другого метода достижения высшей реальности, где дух