значительного повышения достоинства двух огней на западе 
империи.

По происхождению огонь в Парсе, вероятно, был таким же «отменным», как и два 
других, то есть огнем некоего Фарнбага, чье имя буквально означало «Владеющий 
(или преуспевающий благодаря) Фарна». Фарна –диалектная форма авестийского 
слова Хварэна(по-среднеперсидски Хварра, персидское Хара). Возвеличивая этот 
огонь, жрецы придали большое значение элементу «фарна» в составе его имени и 
зашли так далеко, что временами полностью отождествляли его с самим 
божественным Хварэна. В рассказе об Ардашире I из «Шахнаме» говорится, будто бы 
основатель сасанидской династии посещал Храм этого огня, что, по-видимому, 
является анахронизмом. Все достоверные упоминания этого огня относятся, как 
кажется, к середине и концу правления Сасанидов. Так, в «Шахнаме» также 
повествуется о клятве Йездигерда I одновременно и огнем Фарнбаг, и огнем 
Бурзэн-Михр. Буруни сообщает, что правнук Йездигерда I Пероз молился в 
святилище огня Адар-Хара об окончании опустошительной засухи. Во вступительной 
главе пехлевийского сочинения «Арда-Вираз-Намаг», окончательная редакция 
которого была осуществлена в Парсе, рассказывается о великом собрании жрецов в 
храме «победоносного огня Адур-Фарнбаг» для совместных размышлений.

В современных источниках часто упоминается о мидийском огне Адур-Гушнасп потому,
 что из трех великих огней он был ближайшим к западным границам Ирана и более 
известным иностранцам. В то же время цари принадлежали к сословию воинов, и 
поэтому жрецам этого огня удалось выдвинуть его в качестве царского. В надписях 
ранних Сасанидов об огне Адур-Гушнасп нет упоминаний. Археологические раскопки 
позволяют предположить, что он был помещен в необыкновенно красивом месте в 
Иранском Азербайджане не ранее конца IV – начала V в. н.э. Это место, известное 
в мусульманское время под названием Тахти-Сулейман, то есть «Престол Соломона»,
 – холм, на плоской вершине которого находится озеро, возвышающееся над 
окружающей равниной. Он прекрасно подходил зороастрийцам для поклонения 
творениям бога в виде огня и воды. Вершина холма окружена толстой стеной из 
сырцовых кирпичей, ворота были обращены на север и на юг. От северных ворот 
проход, для торжественных шествий вел к храму, окруженному с трех сторон другой 
стеной, но открытому к югу, в сторону озера. Здесь во внутреннем святилище на 
алтаре был возжжен огонь Адур-Гушнасп, проходили к которому минуя несколько 
вестибюлей и залов с колоннами.

«Огонь воинов» был так прочно связан с царской властью, что для всех царей 
стало обязательным совершать к нему паломничество после коронации пешком 
(видимо, шествие двигалось вверх от подножия священного холма к огню). Так же 
как Аршакиды одаривали святилище Адур-Бурзэн-Михр, Сасаниды посвящали огню 
Адур-Гушнасп щедрые дары – первым монархом, упоминающимся в связи с этими 
дарениями, был Вахрам V. Са'алиби рассказывает, как Вахрам V, вернувшись после 
успешного похода против «тюрок», то есть хионитов (еще одного степного кочевого 
народа), пожертвовал храму корону побежденного царя, а также его царицу и ее 
рабов для служения в храме (Са'алиби, с. 559–560). По сообщению Шахнаме, этот 
царь поручил верховному жрецу свою невесту, индийскую царскую дочь, для того 
чтобы совершить над ней обряд очищения н посвящения в веру (Шахнаме VII, 
138–139).

В этой же эпической поэме упоминается о том, что Вахрам V посещал святилище в 
праздники Саде и Ноуруз; видимо, именно при нем, ревностном поборнике 
благочестия, и укрепилась связь царской семьи со священным огнем, хотя 
древнейшие датируемые предметы, найденные в развалинах храма, относятся ко 
времени правления его внука, Пероза (459–484). Разумеется, верующие последовали 
царскому примеру в поклонении святилищу огня; так, в одном из зороастрийских 
текстов предписывается всем, кто молится о возвращении зрения, дать обет 
изготовить «глаз из золота» и послать его в святилище Адур-Гушнасп (Саддар 
Бундахеш 44, 18, 21); каждому, кто желает, чтобы его сын был умным, нужно 
послать подарок в святилище.

Есть сведения о том, что великие зороастрийские святилища были такими же 
центрами всеобщего поклонения и паломничества, как ;и великие святыни 
христианства, с их служителями, соперничающими друг с другом в распространении 
соответствующих легенд и тем самым способствующими увеличению святости своих 
собственных огней. Несомненно, в древности Иран весной и осенью становился 
свидетелем бесчисленных верениц паломников, таких же пестрых и красочных, какие 
можно было увидеть и в средневековой Европе.




Реформа 
богослужения

Много богослужений должно было совершаться жрецами в великих святилищах, и, по 
всей вероятности, в то время богослужение удлинилось для того, чтобы увеличить 
его выразительность. Видимо, этого достигли, добавив Стаота-Йеснйа (и так уже 
расширенного дополнением младоавестийских текстов) к другому богослужению со 
своим обрядом, а именно к службе, посвященной хаоме, которая хотя и являлась 
старой, дозороастрийской по происхождению, но текст ее (в особенности Ясна 
IX–XI) складывался на младоавести