и, что это и было 
откровение их пророка, которое, в их представлении, изменило мир. Считалось, 
что Зороастр получил откровение, когда ему шел тридцатый год, а потому они и 
сосчитали, что Зороастр родился за 258 лет «до Александра Македонского», то 
есть в 569 г. до н.э. Эта дата казалась им очень далекой, но в действительности 
она слишком близка для того, чтобы согласовываться с другими свидетельствами о 
жизни Зороастра. Тем не менее, вновь «открытая» дата, удовлетворявшая тогдашним 
представлениям о хронологической точности, была принята учеными жрецами в 
Персии и в соседних странах к западу. Однако нет никаких данных для того, чтобы 
утверждать, что этой дате доверяли в более старых зороастрийских общинах на 
востоке, где, например, хорезмийцы продолжали относить время жизни пророка к 
гораздо более отдаленной эпохе, в соответствии с историческими преданиями 
ахеменидского периода.





Авеста

Другим результатом жреческих изысканий, доставившим, так же как и искусственная 
дата Зороастра, много затруднений ученым наших дней, было присвоение магами 
всей авестийской устной традиции и перенесение ее на их собственную родину в 
Северную Мидию (в провинцию Атропатена, современный Азербайджан[44 - Здесь 
имеется ввиду и территория Иранского Азербайджана]), так что все лица, 
местности и события, относившиеся к Северо-восточному Ирану, получили новые 
отождествления на северо-западе. Такое присвоение было сравнительно легко 
осуществить в то время, когда географические знания были не более 
основательными, чем исторические. Частичное перенесение зороастрийских преданий 
осуществлено в действительности еще раньше, когда авестийские кави, предки 
Виштаспы, помещались около озера Кансаойа в Дрангиане (Систан), а место жизни и 
смерти Зороастра переносилось в Бактрию. Но мидийские маги были более 
обстоятельными в своей деятельности – они поместили и всех кави, и пророка на 
свою родину и даже отождествили свою страну с Аирйанэм-Ваэджа, мифической 
прародиной всех иранских народов.

Видимо, маги разрабатывали эти предания еще в ахеменидское время для того, 
чтобы утвердить религиозный авторитет среди мидян и персов, а может, они были 
вынуждены сделать это уже в парфянский период для того, чтобы восстановить 
престиж в пределах Мидии. Терпимых Аршакидов вряд ли возмущали эти изменения в 
зороастрийской традиции до тех пор, пока они продолжала носить умеренно местный 
характер. Эта терпимость происходила, однако, совсем не от равнодушия к 
вопросам веры, что видно из нижеследующего сообщения о деятельности царя 
Валахша, или Вологеза (это имя нескольких парфянских царей в I и II вв. н.э.): 
«Валахш Аршакид повелел, чтобы письмо было послано во все области (с приказом) 
сохранить в том виде, в каком это осталось в каждой области, все, что дошло до 
нас в неприкосновенности из Авесты н Зэнда, и из всех учений, происшедших от 
них, и все, что, рассеянное из-за разорения и разрушения Александра и из-за 
грабежа и разбоя македонцев, осталось заслуживающим доверия и в письменной, и в 
устной передаче» (Динкард 412, 5–11; Zaehner, 1955, с. 8).

Это строки из рассказа, повествующего в самых общих чертах об устной передаче 
зороастрийских священных текстов вплоть до VI в. н.э. В них обращает на себя 
внимание упоминание о письменности в связи с «учениями», происходящими из 
Авесты, хотя смысл всего высказывания заключается, по-видимому, все же в том, 
что и сама Авеста, и комментарии к ней (Зэнд) в то время продолжали целиком 
оставаться в устной передаче.

Один авестийский текст (возможно, он был состав лен из разрозненных устных 
традиций в результате ука за Валахша) – это Вендидад, то есть «Закон против 
демонов». Большая часть этого прозаического произведения посвящена правилам 
поддержания ритуальной чистоты и восстановления ее после осквернения, что 
является мощной защитой против сил зла. Правила излагаются в форме вопросов и 
ответов (между Заратуштрой и Ахурамаздой), обычным способом передачи указаний в 
устной литературе. Вендидад содержит и другие материалы, в частности такие, 
которые вполне могли бы быть присоединены к основе – текстам о чистоте – 
умышленно, с целью сохранить все, «что дошло из Авесты». Так, в первой главе 
Вендидада помещен перечень «лучших в мире стран» (все они находятся в Восточное 
Иране), а во второй – переложение легенды о Йиме, девятнадцатой же главе 
рассказывается об искушении Зороастра злым духом.

Язык Вендидада – позднеавестийский, а грамматика исковеркана. Есть и еще одно 
основание для датировки составления Вендидада парфянским временем. Оно 
заключается в том, что в нем используются две системы мер – одна иранская, а 
другая греко-римская. В Вендидаде содержится и единственное, по всей видимости, 
упоминание во всей Авесте храмов огня, которые иносказательно обозначаются как 
огонь, помещенный «а определенное место» (авест. даитйа гату, Вендидад VIII, 81 
и сл.). В легенде о Йиме можно