а это легко делает возможным символизирование 
мужскою фигурою 11.
После этого видения мисс Миллер почувствовала, как у нее “слог за слогом” 
складывалось имя, принадлежавшее, по-видимому, этому ацтеку, “сыну перуанского 
инки”. Имя это: Chi-wan-to-pel. Как нам дает понять Миллер, нечто подобное 
принадлежит к ее детским воспоминаниям. Акт наречения именем, как и крещенье, 
представляет собой нечто чрезвычайно важное для создания личности: имени 
издревле приписывается магическая сила, с помощью которой можно, например, 
вызвать дух умершего. Знать чье-нибудь имя на мифологическом языке означает — 
иметь того в своей власти. Как общеизвестный пример я упомяну сказку 
“Rumpelstilzchen”.
В одном египетском мифе Изида отнимает У бога солнца Ра надолго власть тем 
способом, что заставляет его выдать ей свое настоящее имя и так далее. Дать имя 
означает поэтому — дать власть, придать определенную индивидуальность 12. 
Относительно самого имени мисс Миллер замечает, что оно очень напоминает ей 
выразительное имя Popocatepetl'а, который, как известно, принадлежит к 
незабываемым школьным воспоминаниям и, при анализе, к величайшему негодованию 
Пациентов, нередко всплывает вдруг в сновидении или в мелькнувшем вдруг 
представлении и повторяет перед -ними какую-нибудь давнюю шутку, о которой они 
слышали в школе или которую они сами проделывали, позже вовсе даже забыв о ней. 
Если пациент и не отступает перед тем, чтобы рассмотреть эту мало пристойную 
шутку без психологических предрассудков, то ему приходится все же спросить себя,
 оправдывается ли это обстоятельствами дела. Но необходимо поставить также и 
обратный вопрос: почему мы неизменно имеем тут дело как раз с Popocatepetl'ем, 
а не с его соседом Iztaccihuatl'ем или с еще более высоким по рангу соседом 
Orizaba? Последний ведь обладает даже более красивым и легче выговариваемым 
именем. Но дело в том, что Popocatepetl производит особое впечатление своим 
звукоподражательным, ономатопоэтическим именем. В английском языке такое именно 
значение имеет здесь слово “to pop” = делать “паф”, (popgun = хлопушка и так 
далее), которое важно здесь как ономатопоэзия; в немецком — слова 
“Hinterpommern”, “Pumpernickel”, “Bombe”, “Petarde” (le pet == газоиспускание). 
Употребительное в немецком языке слово “Роро” (podex = зад) в английском, 
правда, не употребляется, зато газоиспускание обозначается здесь как “to poop”, 
в инфантильной речи “to poopy” (по-американски). Акт испражнения у детей охотно 
обозначают словом “to pop”. Шутливым названием для задней части тела служит 
“the bum”. (“Poop” называется также задняя часть корабля). Этимологические 
параллели указывают на примечательное сходство данной части тела с ребенком. 
Эту связь мы здесь лишь отметим, пока что не останавливаясь на ней подробнее; 
мы займемся этим ниже.
Один из моих пациентов в свои детские годы всегда связывал акт испражнения с 
такой фантазией: его задняя часть представляет собой вулкан, в котором 
происходит страшное извержение, взрыв газов и излияние лавы. Обозначения, 
даваемые стихийным явлениям природы, имеют в себе первоначально очень мало 
поэтического, достаточно вспомнить, например, о прекрасном явлении метеора, 
которое в немецком языке носит название сморкание звезд; некоторые 
южно-американские индейцы называют эти падающие звезды “мочой звезд”. Дело в 
том, что человек черпает свои обозначения, по принципу наименьшего приложения 
сил, из ближайшего источника. (Таково, например, перенесение получившего уже 
характер метонимии обозначения мочеиспускания через “плавать на корабле” и 
“мочиться” — на дождь.)
Сначала представляется совершенно неясным, каким образом ожидавшаяся, можно 
сказать, с таким мистическим чувством фигура Chiwantopel'я, которого мисс 
Миллер в одном примечании сравнивает с контролирующим духом спиритов 13 
попадает в столь малопочтенное соседство, что его сущность (имя) приводится в 
связь с частями тела, скрываемыми от глаз; чтобы понять, каким образом это 
стало возможным, необходимо сказать себе: когда создают что-нибудь из 
бессознательного, тогда прежде всего извлекается наверх ускользнувший из памяти 
материал инфантильного периода. Приходится, поэтому, перенестись на точку 
зрения того периода, когда этот инфантильный материал был еще на поверхности. И 
если оказывается, что какой-нибудь глубокочтимый предмет приводится нашим 
бессознательным в близкое соседство к анальному, то из этого приходится сделать 
тот вывод, что акт этот выражает собой нечто подобное же по ценности. Вопрос 
только в том, соответствует ли это также психологии ребенка. Прежде, чем мы 
приступим к рассмотрению этого вопроса, следует констатировать, что анальное 
весьма тесно связано с почитанием: вспомним о традиционном значении кала 
Великого Могола; и совершенно то же самое рассказывает восточная сказка о 
христианских рыцарях, которые натирались калом папы и кардиналов, чтобы придать 
себе устрашающую силу. Одна пациентка, отличавшаяся особым почитанием отца, 
имела такую фантазию: она видит, как отец ее гордо восседает на стульчаке, а 
проходящие мимо люди низко кланяются ему 14. Наконец, в более “крепкой” речи 
сохранился и поныне меткий образный оборот: “Из низкопоклонства влезть 
кому-нибудь в з........ Близость к анальному отнюдь не исключает почитания или 
высокой оценки, как это показывают приведенные примеры и как это легко 
усмотреть также из внутренней связи, существующей между калом и золотом 15; так 
же и здесь лишенное всякой ценности вступает в теснейшую связь с крайне ценным. 
Это относится также к религиозным оценкам. Я нашел (в то время к моему великому 
удивлению), что одна воспитанная в строго-религизоном духе молодая пациентка 
представляла себе в сновидении распятие, помещенным на дне расписанного 
голубыми цветочками сосуда, то есть в форме экскремента. Противоположность 
здесь очень велика; оценка в детском периоде крайне резко разнилась от наших 
теперешних оценок. Так и обстоит дело в действительности. К акту испражнения и 
продуктам его дети относятся с таким почтительным вниманием