аполлонически-дионисийских понятий в смысле их психологического содержания. 
Рассмотрим вначале дионисизм. Описание Ницше обнаруживает сразу, что он под 
этим разумеет некое развертывание, поток, идущий вверх и наружу, состояние 
диастолы, как говорил Гете, мирообъемлющее движение, каким Шиллер описывает его 
в своей «Песни радости»:
Миллионы, к нам в объятья!
Люди, поцелуй сей вам!
   и далее:
Все творения живые
Радость средь природы пьют,
Все и добрые, и злые
По стезе ее идут.
Сон, вино, привет участья,
Друга нам она дарит:
Дышит червь животной страстью,
К Богу херувим летит.
   Это — дионисийская «экспансия». Это — поток мощного всеощущения, неудержимо 
прорвавшийся наружу и опьяняющий чувство, подобно крепчайшему вину. Это — 
опьянение в самом высшем смысле слова.
   В таком состоянии психологический элемент ощущения — чувственного ощущения 
или ощущения аффективного — принимает самое сильное участие. Речь, стало быть, 
идет об экстраверсии чувств, неотличимо связанных с элементом ощущения, почему 
мы и называем их чувство-ощущениями. Можно поэтому сказать, что в таком 
состоянии больше вырываются наружу аффекты, то есть нечто носящее характер 
влечения, слепо понуждающее, выражающееся специально в возбуждении сферы тела.
   Аполлонизм, напротив, есть восприятие внутренних образов красоты, меры и 
чувств, покорившихся законам пропорций. Сравнение со сновидением ясно указывает 
на характер аполлонического состояния: это состояние интроспекции, состояние 
созерцания, обращенного вовнутрь, в сонный мир вечных идей — одним словом, это 
состояние интроверсии.
   До сих пор аналогия с нашими механизмами, по-видимому, несомненна. Но если 
бы мы удовольствовались аналогией, то таким ограничением мы насильственно 
истолковали бы понятия Ницше, втиснув их в прокрустово ложе.
   По мере развития наших исследований мы видим, что состояние интроверсии, как 
только оно становится привычным, всегда влечет за собой дифференциацию в 
отношении к миру идей, тогда как привычная экстраверсия вызывает дифференциацию 
в отношении к объекту. В понятиях Ницше мы такой дифференциации нигде не 
встречаем. Дионисийское чувство отличается вполне архаическим характером 
аффективного ощущения. Оно, стало быть, не чисто, не отвлеченно и не 
выдифференцированно из сферы влечений, не превращено в тот подвижный элемент, 
который у экстравертного типа подчиняется наставлениям разума и отдается ему 
как послушный инструмент. Понятие интроверсии у Ницше тоже не устанавливает 
чистого дифференцированного отношения к идеям, высвободившегося из созерцания — 
как чувственно обусловленного, так и творчески порожденного — и достигшего 
отвлеченных и чистых форм. Аполлонизм есть внутреннее восприятие, интуитивное 
постижение мира идей. Сравнение со сновидением ясно указывает на то, что Ницше 
представляет себе это состояние, с одной стороны, чисто созерцательным, а с 
другой — чисто образным.
   Эти характеристические черты означают нечто своеобразное, чего мы отнюдь не 
должны включать в понятие интровертной или экстравертной установки. У человека 
с преимущественно рефлектирующей установкой аполлоническое состояние созерцания 
внутренних образов ведет к такой переработке созерцаемого, которая 
соответствует сущности интеллектуального мышления. Из этого возникают идеи. У 
человека с установкой преимущественно чувствующей происходит сходный процесс, а 
именно прочувствование образов и созидание чувство-идеи, которая, по существу, 
может совпасть с идеей, созданной мышлением. Поэтому идея есть столько же мысль,
 сколько и чувство, например идея отечества, свободы, Бога, бессмертия и т. д. 
При той и при другой обработке принцип остается рациональным и логическим. Но 
существует и совершенно иная точка зрения, с которой логически рациональная 
обработка оказывается несоответствующей. Эта иная точка зрения есть 
эстетическая. Она пребывает в интроверсии при восприятии идей, она развивает 
интуицию, внутреннее созерцание; в экстраверсии она пребывает при ощущении и 
развивает чувственные способности, инстинкт, способность воспринимать внешние 
воздействия. С этой точки зрения мышление совсем не является принципом 
внутреннего восприятия идей — совсем не является им и чувство, — напротив, 
мышление и чувство оказываются лишь производными величинами от внутреннего 
созерцания или чувственного ощущения.
   Таким образом, понятия Ницше приводят нас к принципам третьего и четвертого 
психологического типа: эти типы можно было бы назвать эстетическими, в 
противоположность рациональным (мыслительному и чувствующему типу). Это 
интуитивный тип и тип сенситивный, или ощущающий. Хотя момент интроверсии и 
экстраверсии присущ обоим этим типам наравне с рациональными типами, однако с 
тем отличием, что они, с одной стороны, не дифференцируют восприятия и 
созерцания внутренних образов до состояния мышления, как то делает мыслящий тип,
 и, с другой стороны, не дифференцируют аффективного переживания влечений и 
ощущений до состояния чувства, как то делает чувствующий тип. Вместо этого 
интуитивный тип возводит бессознательное восприятие до уровня 
дифференцированной функции, через которую он и приспособляется к внешнему миру. 
Он приспособляется благодаря бессознательным директивам, которые он получает 
через особенно тонкое обостренное восприятие и истолкование смутно осознанных