открывающиеся возможности должны быть заполнены.
   Опасность для экстраверта заключается в том, что он вовлекается в объекты и 
совершенно теряет в них себя самого. Возникающие вследствие этого 
функциональные (нервные) или действительно телесные расстройства имеют значение 
компенсаций, ибо они принуждают субъекта к недобровольному самоограничению. 
Если симптомы функциональны, то благодаря их своеобразной структуре они могут 
символически выражать психологическую ситуацию: так, например, у певца, слава 
которого быстро достигла опасной высоты, соблазняющей его на несоразмерную 
затрату энергии, вдруг, вследствие нервной задержки, не звучат высокие ноты. У 
человека, начавшего свою деятельность в самом скромном положении и очень быстро 
достигшего влиятельного, с широкими перспективами социального положения, 
психогенно появляются все симптомы горной болезни. Человек, собирающийся 
жениться на обожаемой и безмерно переоцененной женщине очень сомнительного 
характера, заболевает нервной судорогой глотки, принуждающей его ограничиваться 
двумя чашками молока в день, прием которых каждый раз требует трех часов. Таким 
образом, создается реальное препятствие, мешающее ему посещать свою невесту, и 
ему остается только заниматься питанием своего тела. Человек, который не 
оказывается больше на высоте требований торгового дела, созданного и 
расширенного его собственными заслугами и трудами до огромных размеров, 
становится жертвой приступов нервной жажды, которые доводят его до 
истерического алкоголизма.
   Мне кажется, что самая частая форма невроза у экстравертного типа — истерия. 
Классические случаи истерии всегда отличаются преувеличенным отношением к лицам 
окружающей среды; другой характерной особенностью этой болезни является 
прямо-таки подражательная приноровленность к обстоятельствам. Основная черта 
истерического существа — это постоянная тенденция делать себя интересным и 
вызывать впечатление у окружающих. Следствием этого является вошедшая в 
поговорку внушаемость истеричных и их восприимчивость к влияниям, идущим от 
других. Несомненная экстраверсия проявляется также и в сообщительности 
истеричных, доходящей подчас до сообщения чисто фантастических содержаний, 
откуда и возник упрек в истерической лжи. Вначале истерический «характер» есть 
лишь преувеличение нормальной установки; но в дальнейшем он осложняется 
привходящими со стороны бессознательного реакциями, имеющими характер 
компенсаций, которые в противовес преувеличенной экстраверсии принуждают 
психическую энергию при помощи телесных расстройств к интроверсии. Благодаря 
реакции бессознательного создается другая категория симптомов, имеющих более 
интровертный характер. Сюда относится прежде всего болезненно повышенная 
деятельность фантазии.
   После этой общей характеристики экстравертной установки обратимся теперь к 
описанию тех изменений, которым подвергаются основные психологические функции 
благодаря экстравертной установке.
б) Установка бессознательного.
   Может быть, кажется странным, что я говорю об «установке бессознательного». 
Как я уже достаточно объяснял, я представляю себе отношение бессознательного к 
сознанию как компенсирующее. При таком воззрении бессознательное так же имело 
бы установку, как и сознание.
   В предыдущем отделе я особенно подчеркнул тенденцию экстравертной установки 
к некоторой односторонности, а именно господствующее положение объективного 
фактора в течение психического процесса. Экстравертный тип всегда готов отдать 
себя (по-видимому) в пользу объекта и ассимилировать свою субъективность — 
объекту. Я подробно описал последствия, могущие произойти от преувеличенно 
экстравертной установки, а именно на вредоносное подавление субъективного 
фактора. Согласно этому же мы вправе ожидать, что психическая компенсация, 
соответствующая этой сознательной экстравертной установке, особенно усилит 
субъективный момент, то есть в бессознательном нам придется отметить сильную 
эгоцентрическую тенденцию. Такое наблюдение фактически и удается сделать в 
практическом опыте. Я здесь не вхожу в обсуждение казуистического материала, а 
отсылаю читателя к следующим отделам, где я пытаюсь указать для каждого типа 
функций характерную установку бессознательного. Поскольку в этом отделе речь 
идет только о компенсации общей экстравертной установки, постольку я 
ограничиваюсь столь же общей характеристикой и для компенсирующей установки 
бессознательного.
   Установка бессознательного, успешно восполняющая сознательную экстравертную 
установку, имеет своего рода интровертный характер. Бессознательное 
сосредоточивает энергию на субъективном моменте, то есть на всех потребностях и 
притязаниях, подавленных или вытесненных благодаря слишком экстравертной 
сознательной установке. Нетрудно понять — и это должно было бы стать ясным уже 
из предыдущей главы, — что ориентирование по объекту и по объективным данным 
насильственно подавляет множество субъективных побуждений, мнений, желаний и 
необходимых потребностей и лишает их той энергии, которая, естественно, должна 
была бы прийтись на их долю. Ведь человек не машина, которую можно в случае 
надобности приладить для совсем иных целей и которая тогда функционирует 
по-иному, но столь же правильно, как и раньше. Человек всегда несет с собою всю 
свою историю и историю всего человечества. А исторический фактор представляет 
собою жизненную потребность, которой мудрая экономия должна идти навстречу. Так 
или иначе, но прошедшее должно иметь возможность высказываться и жить в 
настоящем. Поэтому полная ассимиляция объекту наталкивается на протест со 
стороны подавленного меньшинства, состоящего из того, что было доселе, и того, 
что существовало от начала.
   Из этого, совершенно общего соображения нетрудно понять, почему