ка  они  не стали указывать на оранжевые  и  черные
мрачные  тучи  над горизонтом на западе. Он  растопырил  мои
пальцы  подобно  вееру и велел мне не сгибать их.  Это  было
рещающей   важностью,   чтобы   я   сохранял   свои   пальцы
растопыренными,  потому  что, если я закрою их, я  не  смогу
попросить сумерки о силе и спокойствии, но буду угрожать им.
Он  также  корректировал мой бег. Он сказал, что  он  должен
быть  спокойным и однообразным, как будто бы я действительно
бежал к сумеркам с протянутыми руками.
     Я  не  мог  заснуть в течение этой  ночи.  Несмотря  на
успокаивание  меня,  сумерки,  как будто, возбудили  во  мне
бешенство.
     -  У  меня  так много еще незаконченных  вещей  в  моей
жизни, - сказал я. - Так много неразрешенных вещей.
     Дон Хуан хихикнул мягко.
     -  Ничто  в мире не закончено, - сказал он. - ничто  не
кончено, однако ничто не является неразрешенным. Иди спать.
     Слова дона Хуана были успокаивающими.
     Около  десяти часов на следующее утро дон Хуан дал  мне
что-то  поесть, и затем мы отправились в путь. Он прошептал,
что  мы  должны подойти к женщине около полудня,  или  перед
полуднем,  если возможно. Он сказал, что идеальным  временем
были  ранние часы дня, потому что ведьма всегда имеет меньше
силы и меньше знает утром, но она всегда охраняет свой дом в
эти  часы. Я не задавал никаких вопросов. Он направил меня к
шоссе,  и  в  определенном месте он велел мне  остановить  и
поставить  машину сбоку от дороги. Он сказал, что мы  должны
ждать здесь.
     Я  посмотрел на свои часы - было пять минут  одиннадца-
того.  Я непрерывно зевал. Я был в действительности  сонный;
мой ум бесцельно блуждал.
     Внезапно  дон Хуан выпрямился и толкнул меня. Я вскочил
на своем сиденьи.
     - Она здесь! - сказал он.
     Я  увидел  женщину, идущую к шоссе по краю  вспаханного
поля.  Она несла корзину, закрепленную петлей в своей правой
руке.  До  этого времени я не замечал, что  мы  остановились
поблизости  от  перекрестка.  Две узкие  тропинки  проходили
параллельно  обеим  сторонам шоссе; очевидно, люди,  которые
использовали  эту  тропу,  должны  были  пересекать  мощеную
дорогу.
     Когда  женщина  была еще на грунтовой дороге, дон  Хуан
велел мне выйти из машины.
     - Теперь делай это, - сказал он твердо.
     Я  повиновался  ему.  Женщина была почти  на  шоссе.  Я
побежал  и  догнал  ее.  Я  был так  близко  к  ней,  что  я
чувствовал  ее одежду на своем лице. Я вынул кабанье  копыто
из-под  своей  рубашки  и поразил ее им. Я  не  почувствовал
никакого сопротивления к тупому предмету, который я держал в
своей  руке.  Я видел быстро мелькнувшую тень  перед  собой,
подобно портьере; моя голова повернулась направо, и я увидел
женщину,  стоявшую в пятидесяти футах от меня на  противопо-
ложной  стороне дороги. Она была красивой, молодой и темной,
с  сильным  приземистым телом. Она улыбнулась мне.  Ее  зубы
были  белыми  и  крупными, а ее улыбка была  спокойной.  Она
полузакрыла  свои глаза, как будто чтобы предохранить их  от
ветра. Она все еще держала свою корзину, закрепленную петлей
на своей правой руке.
     Тогда  у меня наступил момент полного замешательства. Я
обернулся  и  посмотрел  на дона Хуана. Он  делал  неистовые
жесты, чтобы позвать меня назад. Я побежал. Трое или четверо
мужчин второпях приблизились ко мне. Я вскочил в свою машину
и дал скорость в противоположном направлении.
     Я  пытался спросить дона Хуана о том, что случилось, но
я  не  мог  говорить;  мои   уши  лопались  от  потрясающего
напряжения;  я чувствовал, что задыхался. Он, казалось,  был
удовлетворен  и  начал  смеяться. Моя неудача как  будто  не
беспокоила  его.  Мои  руки на рулевом  колесе  были  такими
тяжелыми, что я не мог двинуть ими; они были застывшими; мои
руки были негнущимися и такими же были мои ноги. Фактически,
я не мог оторвать свою ногу от педали газа.
     Дон  Хуан  похлопал   меня   по   спине   и  селел  мне
расслабиться. Мало-помалу давление в моих ушах ослабло.
     - Что случилосб там? - наконец спросил я.
     Он захохотал, как ребенок, не отвечая. Затем он спросил
меня,  не  заметил ли я способ, которым женщина  перемахнула
дорогу.  Он  восхищался ее превосходной скоростью.  Разговор
дона  Хуана  казался  таким  неуместным,  что  я  не  мог  в
действительности  следовать ему. Он восхищался женщиной!  Он
сказал,  что  ее  сила  была  безупречной  и  что  она  была
безжалостным врагом.
     Я  спросил  дона Хуана, помнил ли он о моей неудаче.  Я
был  искренне   удивлен   и   раздосадован   перемено