е.
     Затем  он  сказал  мне,  что  пришло  время  раздробить
корень.  Он осторожно извлек длинный кусок корня дурмана  из
мешка,  который  он принес домой. Корень был примерно 40  см
длиной.  Он был толстый, около 3.5 см в диаметре. Он сказал,
что это вторая порция. И вновь он отмерил вторую порцию сам,
так  как  это был все еще  е г о   корень. Он сказал, что  в
следующий  раз,  когда я буду испытывать "траву дьявола",  я
должен буду отмерить корень сам.
     Он  пододвинул ко мне большую ступку, и я начал дробить
корень  тем же самым способом, которым он раздавливал первую
порцию.  Он  руководил моими действиями в том же порядке,  и
опять  мы оставили раздавленный корень вымачиваться в  воде,
выставленной на ночной воздух.
     К  тому  времени  кипящая   смесь   в  глиняном  горшке
загустела.  Дон Хуан снял горшок с огня, положил его в сетку
и подвесил его к потолку в середине комнаты.
     Примерно в 8 часов утра 17 апреля, дон Хуан и я начали,
как  в  прошлый  раз, "отмывать" экстракт корня  водой.  Был
ясный  солнечный день, и дон Хуан истолковал хорошую погоду,
как признак того, что "траве дьявола" я нравлюсь.
     Он  сказал, что рядом со мной может только  вспоминать,
какой плохой была погода для него.
     Процедура  "отмывания"  экстракта  корня  была  той  же
самой, которую я наблюдал при приготовлении первой порции. В
конце дня, после того, как верхняя вода была слита в восьмой
раз, оставалась ложка желтоватой субстанции на дне чаши.
     Мы  вернулись  в  его комнату, где еще  оставались  два
мешочка,  которые  он  не  трогал. Он открыл  один  из  них,
засунул  в  него  руку и другой рукой обернул  края  мешочка
вокруг  запястья. Он, казалось, держал что-то, судя по тому,
как  двигалась  его  рука внутри  мешка.  Внезапно,  быстрым
движением он стянул мешок с руки, как перчатку, вывернул его
и поднес свою руку вплотную к моему лицу. Он держал ящерицу.
Ее голова была в нескольких дюймах от моих глаз. Было что-то
странное со ртом у ящерицы. Я глядел на нее секунду, а затем
невольно отшатнулся. Рот ящерицы был зашит грубыми стежками.
Дон  Хуан велел мне держать ящерицу в левой руке. Я  схватил
ее.  Она  извивалась  вокруг  моей  ладони.  Я  почувствовал
тошноту. Мои руки начали потеть.
     Он  взял  последний мешок и, повторив те  же  движения,
извлек  другую  ящерицу.  Я увидел, что ее веки  были  сшиты
вместе. Он велел мне держать эту ящерицу в правой руке.
     К  тому времени, как обе ящерицы были у меня в руках, я
был  почти в обмороке. Я чувствовал огромное желание бросить
ящериц и удрать отсюда.
     - Не  задави их, - сказал он, и его голос  вернул  мне
чувство облегчения и направленности.
     Он  спросил,  что  со  мной неладно.  Он  пытался  быть
серьезным, но не смог выдержать серьезное лицо и рассмеялся.
Я  попытался облегчить свою хватку, но мои ладони так сильно
вспотели,  что  ящерицы  начали  выскальзывать  из  них.  Их
маленькие  острые  коготки   царапали   мне   руки,  вызывая
невероятное  чувство отвращения и тошноты. Я закрыл глаза  и
стиснул  зубы.  Одна из ящериц уже вылезла мне на  запястье.
Все,  что ей оставалось сделать, чтобы освободиться, так это
- вытащить свою голову, зажатую у меня между пальцами.
     Я  чувствовал  непреодолимое   отвращение   и  ощущение
физического  отчаяния  и  высшего  неудобства.  Я  простонал
сквозь  зубы,  чтобы  дон  Хуан  забрал  от  меня  проклятых
созданий.  Моя голова непроизвольно тряслась. Он смотрел  на
меня  с любопытством. Я рычал, как медведь, сотрясаясь  всем
телом. Он положил ящериц обратно в мешочки и начал хохотать.
Я хотел тоже засмеяться, но в животе у меня было неспокойно.
Я прилег.
     Я  объяснил ему, что в такой эффект меня ввело ощущение
их  коготков у меня на руках. Он сказал, что есть  множество
вещей,  способных свести человека с ума, в особенности, если
он  не имеет устремленности, необходимой для учения. Но если
человек имеет ясное несгибаемое стремление, то чувства никак
не  могут  быть  задержкой,   потому   что  он  способен  их
контролировать.
     Дон  Хуан  некоторое время подождал, а затем,  повторив
все  предыдущие движения, вручил мне ящериц снова. Он  велел
держать  их головками вверх и мягко поглаживать ими по  моим
вискам, спрашивая у них все, что я хочу узнать.
     Я  сначала  не  понял, что он от меня хочет.  Он  вновь
велел  мне задавать ящерицам любые вопросы, какие я не  могу
решить  сам. Он привел мне целый ряд примеров. Я могу узнать
о  людях, которых я обычно не