око, насколько мог. Затем концом своего ножа он
уколол  меня  как раз между пальцами и порезал кожу вниз  по
безымянному  пальцу.  Он  действовал  с  такой  легкостью  и
скоростью,  что, когда я отдернул руку, она уже была глубоко
порезана и кровь обильно лилась.
     Он  опять  схватил мою руку, положил ее над  горшком  и
помассировал ее, чтобы вылить побольше крови.
     Моя  рука  онемела.  Я был в  состоянии  шока:  странно
холодный  и  напряженный,  с давящим ощущением в груди  и  в
ушах. Я почувствовал, что соскальзываю с места, где сидел. Я
падал в обморок.
     Он  опустил  мою  руку и перемешал  содержимое  горшка.
Когда я очнулся от шока, я был действительно сердит на него.
Мне понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя
полностью.
     Он  положил  вокруг костра три камня и поместил на  них
горшок.  Ко всей этой смеси он добавил что-то, что я  принял
за большой кусок столярного клея, и большой ковш воды, затем
оставил все это кипеть.
     Растени дурмана имеют сами по себе специфический запах.
В  объединении  со столярным клеем, который  начал  издавать
большую  вонь,  когда  смесь  закипела,  они  создали  столь
насыщенные испарения, что я с трудом сдерживал рвоту.
     Смесь кипела долго в то время, как мы сидели неподвижно
перед  ней.  Временами,  когда ветер гнал  испарения  в  мою
сторону,  вонь  обволакивала меня, и я  задерживал  дыхание,
чтобы  избежать  ее.  Дон Хуан открыл свою кожаную  сумку  и
вытащил  фигурку.  Он  осторожно  передал  ее  мне  и  велел
положить  в  горшок,  но не обжечь пальцев. Я дал  ей  мягко
соскользнуть  в  кипящую воду. Он вынул свой нож и  какую-то
секунду я думал, что он опять собирается меня резать; вместо
этого он концом своего ножа подтолкнул фигурку и утопил ее.
     Он  еще  некоторое  время наблюдал, как кипит  вода,  а
затем  начал  чистить  ступку.  Я   помогал  ему.  Когда  мы
закончили, он прислонил ступку и пестик к ограде. Мы вошли в
дом, а горшок оставался на камнях всю ночь.
     На  следующее  утро,  на рассвете, дон Хуан  велел  мне
вытащить  фигурку  из клея и повесить ее на крыше,  лицом  к
востоку,  чтобы  она  сохла на солнце. К полудню  она  стала
твердой,  как проволока. Жара высушила клей, и зеленый  цвет
листьев  смешался  с ним. Фигурка имела  стеклянный  голубой
блеск.
     Дон  Хуан попросил меня снять фигурку. Затем он  вручил
мне  кожаную  сумку,  которую он сделал  из  старой  кожаной
куртки, которую я когда-то привез ему. Сумка выглядела точно
так  же, как и его собственная. Едиственное различие было  в
том, что его сумка была из мягкой желтой кожи.
     - Положи  свое  "изображение" в сумку и закрой  ее,  -
сказал  он.  Он  не  смотрел на меня  и  намеренно  отвернул
голову.  Когда я спрятал фигурку в сумку, он дал мне авоську
и  велел  положить в нее глиняный горшок. Он подошел к  моей
машине,  взял ветку у меня из рук и прикрепил ее к машине  в
висячем положении.
     - Пойдем со мной, - сказал он.
     Я  последовал  за  ним. Он обошел вокруг  дома,  сделав
полный оборот. Он постоял у веранды и еще раз обошел дом, на
этот раз в обратную сторону, против часовой стрелки, и снова
вернулся  на веранду. Некоторое время он стоял неподвижно  и
затем сел.
     Я  уже  привык  верить, что все, что он  делает,  имеет
значение.  Я  гадал  о том, какое  имеет  значение  кружение
вокруг дома, когда он сказал:
     - Хей! Я забыл, куда я ее поставил.
     Я  спросил его, что он ищет. Он сказал, что забыл, куда
положил  саженец,  который я должен пересадить. Мы  еще  раз
обошли  вокруг дома, прежде чем он вспомнил, куда он положил
саженец.  Он  показал  мне маленькую  стеклянную  кружку  на
дощечке,  прибитой под крышей. В кружке была вторая половина
порции  корня  дурмана. Саженец пустил отростки  листьев  на
своем верхнем конце. В кружке было немного воды, но земли не
было.
     - Почему там совсем не положено земли? - спросил я.
     - Не  все  почвы одинаковы, а "трава  дьявола"  должна
знать  только ту землю, на которой она будет расти. А сейчас
время  вернуть  ее  земле прежде, чем  ее  успеют  испортить
гусеницы.
     - Может, посадим ее здесь перед домом? - спросил я.
     - Нет,  нет!  Не  тут   поблизости.  Она  должна  быть
возвращена на то место, которое тебе нравится.
     Но где же я смогу найти место, которое мне нравится?
     - Я  этого не знаю. Ты можешь посадить ее  всюду,  где
захочешь.  Но  за ней надо смотреть и ухаживать, потому  что
она  должна  жить,  чтобы  ты имел ту  силу,  в