но быть извержение. Несколько раз я просмотрел
стены каньона сверху донизу. Я погрузился в богатство красок
каменной  стены. Там были краски всех вообразимых  оттенков.
Были  пятна  светло-зеленого  мха или  лишайника  на  каждой
скале. Я посмотрел прямо вверх и заметил, что солнечный свет
продуцирует  крайне захватывающие отражения, когда  касается
блестящей поверхности отвердевшей лавы.
     Я  смотрел на тот участок гор, где отражался  солнечный
свет.  По мере движения солнца интенсивность его уменьшалась
и, наконец, пропала полностью.
     Я  взглянул  через каньон и увидел еще один  участок  с
такими  же  захватывающими отражениями света. Я сказал  дону
Хуану  о  том,  что  происходит, и затем  заметил  еще  один
участок  света,  затем еще один в различных местах.  И  еще,
пока весь каньон не был захвачен большими пятнами света.
     У  меня закружилась голова. Даже если я закрывал глаза,
я  продолжал  видеть блестящий свет. Я сжал голову руками  и
попытался  заползти под нависший гребень, но дон Хуан твердо
схватил  меня за руку, повелительно сказав, чтобы я  смотрел
на  стену  горы и попытался выделить пятна  тяжелой  темноты
среди полей света.
     Я  не хотел смотреть, потому что сияние беспокоило  мои
глаза.  Я сказал, что то, что со мной происходит, похоже  на
то, как если смотришь на солнечную улицу через окно, а затем
видишь оконную раму, как черный силуэт повсюду.
     Дон  Хуан покачал головой сбоку набок и начал смеяться.
Он  выпустил  мою  руку,  и мы опять  уселись  под  нависшим
гребнем.  Я  переваривал  свои впечатления  от  окружающего,
когда  дон  Хуан после долгого молчания  заговорил  внезапно
драматическим тоном.
     - Я привел тебя сюда для того, чтобы научить тебя одной
вещи,  -  сказал он и остановился. - ты собираешься  учиться
неделанию.  Мы  точно так же можем начать говорить об  этом,
потому  что для тебя никак невозможно иначе начать. Я думал,
что  ты не можешь схватиться за неделание без того, чтобы  я
говорил об этом. Я ошибался.
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь, дон Хуан.
     -  Это  не  имеет  значения,  - сказал  он.  -  я  тебе
собираюсь  рассказать  о  том, что очень  просто,  но  очень
трудно  в  выполнении.   Я   собираюсь   рассказать  тебе  о
неделании.  Несмотря  на тот факт, что нет никакого  способа
говорить об этом, потому что делает его тело.
     Он  бросил  на меня несколько взглядов и сказал  затем,
что я должен уделить особое внимание тому, что он собирается
сказать.
     Я  закрыл свой блокнот, но к моему изумлению он настоял
на том, чтобы я продолжал писать.
     -  Неделание столь трудно и столь могущественно, что ты
не  должен говорить об этом, - сказал он. - до тех пор, пока
ты  не остановил мир. Только после этого ты можешь  свободно
говорить об этом, если это именно то, что ты хочешь делать.
     Дон Хуан оглянулся и указал на большую скалу.
     - Эта скала является скалой из-за делания, - сказал он.
     Мы  взглянули  друг  на друга, и он улыбнулся.  Я  ждал
об'яснения,  но он молчал. Наконец, я вынужден был  сказать,
что не понимаю того, что он имеет в виду.
     - Это является деланием! - воскликнул он.
     - Извини меня?
     - Это тоже делание.
     - О чем ты говоришь, дон Хуан?
     - Делание является тем, что делает скалу скалой, а куст
кустом.  Делание является тем, что делает тебя тобой, а меня
мной.
     Я  сказал ему, что его об'яснения ничего не  об'ясняют.
Он засмеялся и почесал виски.
     -  С  разговором   тут   всегда   проблема.  Он  всегда
заставляет  все  перепутать.   Если   начинаешь  говорить  о
неделании,  то всегда кончаешь, говоря о чем-нибудь  другом.
Лучше просто действовать.
     Возьмем,  например,  эту  скалу.   Смотреть  на  нее  -
делание, но видеть ее - неделание.
     Я  хотел  признаться, что его слова не имеют  для  меня
смысла.
     -  О,  конечно,  они  имеют! -  воскликнул  он.  Но  ты
убежден,  что  они  не  имеют смысла, потому  что  это  твое
делание.  Именно  таким способом ты действуешь  в  отношении
меня и в отношении мира.
     Он опять указал на скалу.
     -  Эта  скала является скалой из-за всего того, что  ты
знаешь о ней, - сказал он. - и то, что с ней можно делать. Я
называю  это деланием. Человек знания, например, знает,  что
скала является скалой только из-за делания. Поэтому, если он
хочет, чтобы скала не была с