| |
ю, но невозможно
было определить расстояния. Дон Хуан вернулся и бежал сбоку
от меня. Он прошептал, что я должен отрешиться от себя и
отдаться силе ночи, и доверять тому маленькому клочку личной
силы, которой я имел, иначе я никогда не буду способен
свободно двигаться. Что темнота связывает только потому, что
я полагаюсь на свое зрение во всем, что я делаю, не зная,
что другим способом двигаться - было позволить силе быть
вожатым.
Я пытался несколько раз без всякого успеха. Я просто не
мог отступиться от себя. Страх покалечить ноги был
всепобеждающим. Дон Хуан приказал мне двигаться на одном и
том же месте и попытаться почувствовать, что я будто бы
действительно пользуюсь "бегом силы".
Затем он сказал, что собирается бежать впереди и что я
должен ждать его совиного крика. Он исчез в темноте прежде,
чем я успел что-либо сказать. Я временами закрывал глаза и
бежал на одном и том же месте с согнутым туловищем и
коленями, пожалуй, в течение часа. Мало-помалу мое
напряжение начало слабеть, пока я не почувствовал себя,
наконец, довольно удобно. Тогда я услышал крик дона Хуана.
Я пробежал десять-двенадцать метров в том направлении,
откуда донесся крик, пытаясь "отрешиться от себя", как
советовал дон Хуан. Но то, что я наткнулся на куст,
немедленно вернуло мое чувство опасности.
Дон Хуан ждал меня и поправил мою позу. Он настоял,
чтобы я прежде всего прижал пальцы к ладоням, вытянув
большие и указательные пальцы на каждой руке. Затем он
сказал, что, по его мнению, я просто индульгирую в своем
чувстве неприспособленности, поскольку я знаю как факт, что
я всегда могу хорошо видеть в независимости от того, как
темна ночь. Если я не буду ни на чем останавливать взгляд, а
буду сканировать землю перед собой. "Бег силы" был похож на
поиски места для отдыха. И то и другое требовало чувства
отрешенности и чувства веры. "Бег силы" требовал, чтобы
глаза были направлены на землю перед собой, потому что даже
мимолетный взгляд в сторону дает изменение потока движения.
Он об'яснил, что наклон туловища вперед необходимо для того,
чтобы опустить глаза, а причина поднимания коленей до груди
была в том, что шаги должны быть очень короткими и
безопасными. Но предупредил меня, что сначала я буду много
спотыкаться, но заверил, что с практикой я смогу бегать так
же быстро и так же безопасно, как могу бегать в дневное
время.
Несколько часов я пытался подражать его движениям и
попасть в то настроение, которое он рекомендовал. Он то
очень терпеливо бежал на месте передо мной, то отбегал на
небольшие расстояния и возвращался туда, где я стоял, так,
чтобы я мог увидеть, как он движется. Иногда он даже толкал
меня и заставлял пробежать несколько метров. Затем он убежал
и позвал меня серией совиных криков. Каким-то необ'яснимым
способом я двигался с неожиданной степенью уверенности в
себе. Насколько я знал, я ничего не сделал для того, чтобы
пробудить это чувство. Но мое тело, казалось, знало о
существовании разных предметов, не думая о них. Например, я
не мог в действительности видеть расщелин в скале на своем
пути, но мое тело всегда ухитрялось наступать на края и
никогда в трещины. За исключением нескольких неудач, когда я
терял равновесие из-за того, что рассеивался. Концентрация,
необходимая, для сканирования участка земли прямо перед
собой, должна была быть совершенной. Как и предупреждал меня
дон Хуан, малейший взгляд в сторону или слишком далеко
вперед изменял бег.
После долгих поисков я нашел дона Хуана. Он сидел
вблизи каких-то темных очертаний, которые казались
деревьями. Когда я приблизился к нему, он сказал, что я
делаю хорошие успехи, но сейчас время с этим закончить,
потому что он уверен, что он уже достаточно долго
пользовался своим свистом и к этому времени ему уже могут
подражать другие.
Я согласился, что время остановиться. Я был почти
совсем измучен своими попытками. Почувствовав облегчение, я
спросил его, кто мог бы подражать его крику.
- Силы, олли, духи, кто знает, - сказал он шепотом.
Он об'яснил, что "существа ночи" обычно издают очень
мелодичные звуки, но находясь в невыгодном положении,
воспроиз
|
|
