| |
о дон Хуан
стоит на том же самом месте. Он сделал мне знак спуститься.
Я сбежал вниз с холма.
- Что случилось? - спросил я, совершенно выдохшись.
- Мне кажется, что животное умерло, - сказал он.
Мы осторожно приблизились к животному. Оно лежало,
вытянувшись на спине. Когда я подошел к нему ближе, то я
чуть не завыл от страха. Я понял, что оно еще не совсем
мертво. Его тело еще дрожало. Его ноги, которые были
вытянуты в воздух, дико дергались, животное находилось явно
в последней агонии. Еще одна судорога передвинула тело
животного, и я смог увидеть его голову. Я в ужасе повернулся
к дону Хуану. Судя по его телу, животное явно было
млекопитающим, однако, у него был клюв, как у птицы.
Я смотрел на него в полном абсолютном ужасе. Мой
рассудок отказывался этому верить. Я был оглушен. Я даже не
мог ни слова произнести. Никогда за все свое существование я
не был свидетелем ничего подобного. Что-то невосприемлимое
было перед моими глазами. Я хотел, чтобы дон Хуан об'яснил
мне, что это за невероятное животное, но не мог произнести
ни слова. Он смотрел на меня. Я взглянул на него, взглянул
на животное и затем что-то во мне перестроило мир, и я сразу
же знал, чем являлось животное. Я подошел к нему и поднял.
Это была большая ветка куста. Она обгорела, и, вероятно,
ветер нанес на него всякие обгоревшие обломки и мусор,
которые зацепились во всяких ветвях и создали вид крупного и
округлого животного. Окраска обгоревшего мусора придавала
ему коричневый цвет по контрасту с зеленой растительностью
вокруг.
Я засмеялся над своим идиотизмом и возбужденно об'яснил
дону Хуану, что ветер, который продувал эту ветку насквозь,
делал ее похожей на живое животное. Я думал, что он будет
доволен тем, как я разрешил загадку, но он повернулся и
пошел вверх на вершину холма. Я последовал за ним. Он
забрался внутрь углубления, похожего на пещеру. Это была не
дыра, а неглубокая выемка в песчанике. Дон Хуан взял
несколько небольших веток и использовал их для того, чтобы
вымести сор, накопившийся на дне углубления.
- Нам нужно вымести отсюда клещей, - сказал он. Он
сделал мне знак сесть и сказал, чтобы я располагался
поудобнее, потому что мы проведем здесь ночь.
Я начал говорить о ветке, но он заставил меня
замолчать.
- То, что ты сделал, это не победа, - сказал он. - ты
растратил прекрасную силу, силу, которая вдувала жизнь в
сухую ветку.
Он сказал, что для меня было бы реальной победой
отступиться и следовать за силой, пока мир не перестал бы
существовать. Он не был сердит на меня и не был разочарован
своими поступками. Он несколько раз повторил, что это все
только начало, что требуется время для того, чтобы управлять
силой. Он похлопал меня по плечу и пошутил, что всего одним
днем раньше я был человеком, который знал, что реально, а
что нет.
Я почувствовал раздражение. Я начал извиняться за свою
тенденцию всегда быть уверенным в своих поступках и своем
образе жизни.
- Это не имеет значения, - сказал он. - эта ветка была
реальным животным, и она была такой живой в тот момент,
когда сила тронула ее. Поскольку то, что ее делало живой,
было силой, фокус состоял в том, чтобы как в сновидении
сохранить его вид. Понимаешь, о чем я говорю?
Я хотел спросить что-то еще, но он велел мне замолчать
и сказал, что я должен оставаться совершенно молчаливым, но
бодрствующим всю ночь и что он один будет говорить в течение
некоторого времени.
Он сказал, что дух, который знает его голос, может
поддаться на его звук и оставить нас одних. Он сказал, что
идея того, чтобы сделать себя доступным силе, имеет
серьезные обертона. Сила была опустошительной силой, которая
легко может привести человека к его смерти, поэтому
обращаться с ней нужно с большой осторожностью. Становиться
доступным силе следует систематически, но всегда с большой
осторожностью.
Сюда входило то, чтобы сделать свои присутствие
очевидным розыгрышем громкого разговора или другого рода
шумной активности, а затем оправданным было соблюдать
продолжительную и полную тишину. Контролируемая разрядка и
контролируемая тишина были знаками воина. Он сказал, что
нужно
|
|
