| |
было очень тепло и мирно там. Я
постарался извлечь какую-нибудь пищу из своей фляги, но она
была пуста. Тогда я попил воды. Она была теплой и затхлой. Я
подумал, что мне больше нечего делать, как вернуться к дому
дона Хуана и начал размышлять над тем, не начать ли мне
обратный путь прямо сейчас. Я лег на живот и положил голову
на руки. Я почувствовал себя нехорошо и несколько раз менял
положение, пока не оказался лицом к западу. Солнце было уже
низко. Мои глаза устали и я взглянул на землю, и мой взгляд
поймал крупного черного жука. Он вылез из-за маленького
камешка, толкая перед собой шар навоза в два своих
собственных размера. Некоторое время я следил за его
движениями. Насекомое, казалось, на замечало моего
присутствия и продолжало толкать свой груз через камни,
корни, вмятины и выступы не земле. Настолько, насколько я
знал, насекомое не осознавало моего присутствия. Мне пришла
в голову мысль, что я, пожалуй, наверняка не могу быть
уверенным в том, что насекомое не знает обо мне. Эта мысль
произвела ряд разумных оценок по поводу природы мира
насекомого в противоположность моему собственному миру.
Насекомое и я были в одном и том же мире, и, очевидно, мир
не был одним и тем же для нас. Я погрузился в наблюдения за
ним и поразился гигантской силе, которая требовалась для
того, чтобы тащить его груз через камни и земляные трещины.
Я наблюдал за насекомым долгое время, и наконец,
заметил тишину вокруг нас. Только ветер свистел между веток
и листьев чапараля. Я посмотрел наверх, повернулся налево
быстрым и невольным движением и поймал изображение слабой
тени или мелькания на камне в нескольких футах в стороне.
Сначала я не обратил на нее внимания, но затем я сообразил,
что это мелькание было слева от меня. Я еще раз повернулся
внезапно и смог ясно увидеть тень на скалу. У меня было
непонятное ощущение, что тень внезапно соскользнула на
землю, и почва впитала ее, как промокашка впитывает
чернильную кляксу. Озноб пробежал у меня по спине, мне
пришла в голову мысль, что смерть караулит и меня, и жука.
Я еще раз посмотрел на насекомое, но не смог его найти.
Я подумал, что оно, должно быть, прибыло к месту своего
назначения и сбросило свой груз в земляную норку. Я приложил
лицо к гладкой скале.
Жук вылез из глубокой норы и остановился в нескольких
дюймах от моего лица. Он, казалось, смотрел на меня, и на
секунду я почувствовал, что он осознал мое присутствие.
Наверное так же, как я осознал присутствие собственной
смерти. Я испытал озноб. В конце концов жук и я не очень-то
отличались. Смерть, как тень, подкарауливала каждого из нас
из-за камня. Я ощущал момент необычайного под'ема. И жук, и
я были на одной чаше весов, никто из нас не был лучше
другого. Наша смерть делала нас равными.
Мой под'ем и радость были столь захватывающими, что я
начал плакать. Дон Хуан был прав. Он всегда был прав. Я жил
в самом мистическом мире, и, как любой другой, я был самое
мистическое существо. И, тем не менее, я не был более
важным, чем жук. Я вытер свои глаза, и, вытирая их тыльной
стороной руки, я увидел человека или что-то, имеющее форму
человека. Это находилось справа от меня, примерно в ста
метрах в стороне. Я выпрямился и постарался всмотреться.
Солнце было почти на горизонте, и его желтоватые отблески
мешали мне ясно видеть. В этот миг я услышал какой-то
особенный грохот. Он был похож на звук далекого реактивного
самолета. Когда я остановил свое внимание на нем, звук
усилился до длительного визга, а затем ослаб, пока не
превратился в гипнотизирующий мелодичный звук. Мелодия была
подобна колебаниям электрического тока. Мне пришло при этом
на ум, что две электрические сферы сходятся вместе или два
квадратных куска наэлектризованного металла трутся один о
другой, а затем остаются в покое, когда их рывком отодвинут
один от другого. Я вновь попытался увидеть, не смогу ли я
рассмотреть того человека, который, казалось, прятался от
меня, но смог различить лишь темный силуэт против кустов. Я
прикрыл глаза, приложив к ним руку. Блеск солнца изменился в
этот момент, и тут я понял, что то, что
|
|
